Гоголь и Италия
Шрифт:
Эванс. Господи, помилуй! Я не должен пропустить предобеденную молитву.
Шеллоу и Эванс уходят.
Анна. Не угодно ли и вам пожаловать?
Слендер. Нет, благодарю вас, поверьте честному слову, от всего сердца благодарю. Мне очень хорошо.
Анна. Обед ждет вас, сэр.
Слендер. Я не голоден. Благодарю вас, честное слово. (Симплю.) Ты, как мой слуга, ступай прислуживать моему дядюшке Шеллоу.
Симпль уходит.
И мировой судья может быть иногда благодарен другу за слугу. Теперь, пока еще моя мать жива, я держу только
Анна. Я не могу вернуться без вас: пока вы не придете, гости не сядут за стол.
Слендер. Ей-богу, мне решительно не хочется есть. Благодарю вас точно так же, как будто я уже поел.
Анна. Пожалуйста, пойдемте. Прошу вас, сэр.
Слендер. Право, благодарю вас. Я лучше здесь похожу. На днях я ушиб себе колено, фехтуя на шпагах и кинжалах с учителем фехтования; три удара за блюдо вареного чернослива, и, клянусь вам честью, с тех пор я не могу выносить запах горячего кушанья. Чего это ваши собаки так заходятся? Разве в город привели медведей?
Анна. Кажется, да, сэр. Я слыхала: толкуют про них.
Слендер. Очень мне нравится это увеселение, и никто в Англии не держит пари при этом так горячо, как я. А вы, я думаю, пугаетесь, когда медведя спускают с цепи?
Анна. Разумеется, сэр.
Слендер. А меня вот хлебом не корми, дай полюбоваться этим зрелищем. Я раз двадцать видел спущенного Секерсона[25] и даже брал его за цепь. Но уверяю вас: женщины так кричали и визжали при этом, что приходилось отпускать его. Впрочем, действительно, для женщин медведи невыносимы: это – такие грубые, неблаговоспитанные животные.
Входит Пэйдж.
Пэйдж. Пожалуйте, любезнейший мистер Слендер, пожалуйте: мы все вас ждем.
Слендер. Мне решительно не хочется есть. Покорнейше вас благодарю.
Пэйдж. Клянусь петухом и пирогом[26], вам выбора нет, сэр.
Слендер. Нет, пожалуйста, ступайте.
Пэйдж. Пожалуйте, сэр.
Слендер. Мисс Анна, вам следует идти первой.
Анна. Нет, пожалуйста, проходите вы.
Слендер. Право, я не пойду первым. Право – и все тут! Я не буду так неучтив.
Анна. Пожалуйста, сэр.
Слендер. Нечего делать; я буду лучше невежлив, чем надоедлив. Вы сами к себе неучтивы, ей-богу, – и все тут.
Уходят.
Сцена вторая
Там же.
Входят сэр Хьюго Эванс и Симпль.
Эванс. Ступай и узнай, как пройти к дому доктора Каюса. Там живет миссис Квикли. Она у доктора вроде няньки или сиделки: не то стряпает, не то стирает, не то выжимает.
Симпль. Слушаю-с.
Эванс. Вот что еще: отдай ей это письмо, потому что эта женщина давно знакома с мисс Анной Пэйдж. А в письме ее просят содействовать твоему господину в сватовстве его к мисс Анне Пэйдж. Ступай же поскорее, а я пойду завершать обед: остались еще яблоки и сыр.
Уходят.
Сцена третья
Комната в таверне «Подвязка». Входят Фальстаф, хозяин таверны, Бардольф, Ним, Пистоль и Робин.
Фальстаф. Почтеннейший
Хозяин. Что скажет мой плут-вояка? Говори учено и умно.
Фальстаф. Вот что, мой хозяин: я должен отпустить кое-кого из моей свиты.
Хозяин. Увольняй, буйный Геркулес, спроваживай. Пусть проваливают рысцой, рысцой!
Фальстаф. Я трачу по десять фунтов в неделю.
Хозяин. Ты – император, цезарь, кесарь и фесарь! Бардольфа я возьму к себе: он будет цедить и разливать вино. Хорошо сказано, буйный Гектор?
Фальстаф. Сделай это, мой добрый хозяин.
Хозяин. Сказал – так и кончено. Вели ему следовать за мной. (Бардольфу.) Посмотрим, как ты умеешь напускать пену и подмешивать. Я слова своего не меняю. Ступай за мной.
(Уходит.)
Фальстаф. Бардольф, иди за ним. Быть подносчиком – хорошее ремесло. Из старого плаща выходит новый камзол, из поношенного слуги – свежий подносчик. Иди. Прощай!
Бардольф. Этой жизни я всегда желал. Теперь мои дела пойдут отлично! (Уходит вслед за хозяином.)
Пистоль. Изгой и отщепенец! Ужель ты будешь править краном?!
Ним. Он был зачат в хмелю и рожден в похмелье. Чем плоха острота?
Фальстаф. Я рад, что отделался от этого ящика с адской смесью. Он воровал слишком открыто. Он мошенничал, и, точно неискусный актер, не мог выдержать паузу.
Ним. Настоящее искусство состоит в том, чтобы успеть украсть в паузу.
Пистоль. «Добыть», – мудрец сказал бы. «Красть»! Фу! Слово гадкое!
Фальстаф. Да, судари мои, я остался почти без сапог.
Пистоль. Так можно отморозить ноги.
Фальстаф. Тут уж ничего не поделаешь: придется исхитриться, придумать разные штуки.
Пистоль. Должны же молодые воронята кушать.
Фальстаф. Кто из вас знает здесь, в городе, Форда?
Пистоль. Мужлана знаю: естеством изряден.
Фальстаф. Честные друзья мои, я хочу сказать вам, что теперь во мне…
Пистоль. Два ярда, если не поболе.
Фальстаф. Полно! Сейчас не до острот, Пистоль! Правда, во мне два ярда в обхвате, но речь сейчас не об обхвате, но о захвате. Словом, я собираюсь ухлестнуть за женой Форда. Она любезничает со мной, заигрывает, строит глазки. Я уразумеваю смысл этого интимного послания: в нем даже самая неблагоприятная для меня фраза означает в переводе на чистый английский язык: «Я вся принадлежу сэру Джону Фальстафу».
Пистоль. Он изучил ее мысли и перевел их с языка непорочности на английский.
Ним. Якорь брошен глубоко. Хороша острота?
Фальстаф. Люди толкуют, что мужнин кошелек в ее руках, а в нем – целый легион серебряных ангелов[27].
Пистоль. В подмогу столько же чертей – и в путь!
Ним. Шутки все яснее. Хорошо. Теперь состри насчет ангелов.
Фальстаф. Я написал к ней вот это письмо; а вот и другое – к жене Пэйджа, которая тоже несколько часов назад строила мне глазки и основательно осматривала всю мою персону. Луч ее взглядов золотил то мою ногу, то мое величественное брюхо.