Голубая моя планета

Титов Герман Степанович

– Ну, а на ракетах хотелось бы попробовать полетать?
– Этого вопроса я, признаться, не ожидал, и, вероятно, по выражению моего лица доктор понял, что мне на этот вопрос сразу ответить трудно.
– На ракетах, на спутниках, например. Я не сомневаюсь, вы следите за запусками и, вероятно, как и многие, ищете их в вечернем небе. И, как пишут в газетах журналисты, приближается время, когда человек отправится в полет на спутнике.

Собеседники выжидательно замолчали.

– Тут надо подумать. Сразу трудно ответить...

– Это верно, подумать надо. И хорошо

подумать. У вас еще будет для этого время. Я бы хотел получить от вас пока ответ в принципе.

– Если в принципе, то согласен. Пока я мало что знаю о полетах на спутнике, но это, должно быть, чрезвычайно интересно. Я согласен.

– Хорошо. Разговор наш не для улицы. Будут спрашивать товарищи, скажите, что предлагали переучиваться на новую авиационную технику. Когда понадобитесь, мы вас вызовем. Пока думайте, летайте, набирайтесь опыта. Желаю успеха!

Разговор окончен. Длился он не более десяти минут, по данных в мою «кибернетическую машину» было введено много. Есть над чем подумать, поразмыслить. Отец говорил, что, если взялся за дело, непременно делай его добросовестно и доведи его до конца. Я же, еще не успев встать крепко на ноги как военный летчик, «в принципе согласился» заняться новым делом. Смогу ли я, хватит ли знаний моих, достаточно ли опыта летного для такого дела? Я ведь толком-то ничего и не знаю о полетах на спутниках, о космосе, о космической технике. К тому же теперь я не один: Тамара готовится стать матерью. Правда, она меня всегда поддерживает в моих начинаниях и решениях, но здесь вопрос другого плана.

Тамара ждала меня лишь к утру, после полетов, и была очень обеспокоена, когда я, возбужденный, ворвался в дом.

– Что случилось, Гера? Неприятности?

– Какие там неприятности! Где у нас тут завалялась бутылка «Токая»? Давай-ка рюмки. Выпьем за добрую дорогу!

– Скоро уедем? В другой полк?

– Ага, в другой...

Я был явно возбужден, шутил и, наверное, говорил какие-то глупые слова, но Тамару сбить с толку было нелегко.

– Скажи все-таки, что произошло, что случилось?
– не унималась она.

Но как я скажу, как объясню ей то, что и сам-то еще не понимал до конца?

Есть, говорят, святая ложь, и я солгал:

– Кажется, меня берут в испытатели. Вот и все.

– А как же мы?

Под «мы» она имела в виду ребенка, которого тогда ждала.

– Все будет в порядке, не волнуйся. Еще неизвестно - вызовут ли...

И тут я подумал, что меня действительно могут не взять - кто его знает, что там может произойти!
– и окажусь я тогда хвастунишкой. В ту ночь я так и не уснул. «Вызовут или нет? Вызовут или нет?..»

Потянулись долгие, томительные дни. Полеты шли своим чередом. Приходилось отрабатывать технику перехвата, вести политзанятия с механиками, выпускать бесчисленные боевые листки и волноваться за Тамару, за будущего ребенка... А в голове по-прежнему один и тот же вопрос: «Вызовут или нет?»

За это время я не раз издалека заводил разговор с Тамарой о спутниках, о том, что скоро, должно быть, полетит в космос и человек, и выпалил однажды:

– Вот бы мне туда...

–

Еще чего выдумал, Гера!
– удивилась Тамара.

– Да, конечно, - для успокоения соглашался я.
– В испытатели тоже не берут последних...

Чтобы узнать ближе, что это такое - космос и с чем его едят, я зарылся в труды Циолковского, Цандера, перечитал массу книг но астрономии и научно-фантастических романов, в которых рассказывалось о полетах на Луну, Венеру и на другие реальные и выдуманные планеты Галактики.

Появление дома книг К. Э. Циолковского, газет и журналов о первых спутниках и мои, как мне казалось, случайные разговоры на космическую тему с Тамарой настроили ее на тревожный лад. Я понимал ее тревогу. Мы только что поженились, только начали класть первые кирпичики в огромное здание семейной жизни, перспектива была обнадеживающей, на службе ко мне относились хорошо, летал я, судя по всему, не хуже других - словом, здесь, в полку, все было ясно.

Тамара, как и все жены летчиков, волновалась за исход каждого нашего летного дня. Это беспокойство вполне понятно: ведь полет на современном истребителе, на больших высотах, огромных скоростях, особенно в сложных метеоусловиях или ночью, сопряжен порой с неожиданностями. Иногда складываются сложные ситуации, которые в специальном разделе наставлений озаглавлены «Особые случаи полета». В таких «особых случаях» исход всецело решают умение, мастерство и находчивость летчика.

А тут шла речь о подготовке к полетам в космос - в неизведанный, таинственный мир. Здесь поводов для волнений было еще больше. Словом, совет старшего товарища поговорить о будущей профессии с женой оказался очень кстати. Тамара, поняв все то, что связано с таким довольно крутым поворотом в нашей жизни, и единожды согласившись, не только не отговаривала меня от избранного пути, а, наоборот, поддерживала, вселяла бодрость, уверенность в успехе. С чувством готовности к новым, неизведанным путям я ждал решения командования.

В мечтах я уже был где-то во Вселенной, а вызова все еще не было. Иногда мне казалось, что я в каком-то бреду выдумал все это сам, что не было никакого врача, никакого разговора с ним. А посоветоваться с кем-нибудь, поделиться своим волнением не мог: врач предупредил, что наш разговор не для широкой публики. Лучше бы он и не приезжал, этот доктор!

Подошел срок отпуска. Мы уехали на Алтай.

Я давно не был в родном доме, давно не видел отца и мать, сестренку Земфиру. Но, кажется, никогда так не торопился обратно в часть, как в тот раз. Когда вернулся, сразу же помчался в штаб.

– Был вызов?

– Был, да тебя не было. Бумагу вернули в штаб.

Сейчас трудно вспомнить, сколько раз я надоедал своим врачам, сколько раз обивал пороги их кабинетов, пока все-таки не нашел бумагу и не выехал в Москву.

Адрес был обозначен на вызове, и я очень скоро отыскал небольшой особняк, где разместилось это новое и таинственное для меня учреждение.

В приемной главного врача толпились летчики. Они все были примерно моих лет.

– Вам кого?
– строго спросил меня специалист.