Голубая роза. Том 1
Шрифт:
– Вернулся в постель. Как только он вытерся, почти сразу заснул. Это соответствует моим планам. Не пора ли нам выбираться отсюда?
Я заткнул дырку в раковине и вытер руки о полотенце.
– Ты понимаешь, о каком путешествии с Эйприл он говорил?
Джон открыл дверь заднего входа и стал налаживать замок так, чтобы он защелкнулся за нами, когда мы выйдем.
– Путешествии? Эйприл водила его в зоопарк, в музеи и другие подобные места. Как ты, вероятно, заметил, Алан не совсем в порядке для более далеких экскурсий.
– И это, по твоим словам, был один из его
Мы вышли из задней двери и обошли вокруг дома. Переросшая трава жарилась на солнце. Один из огромных дубов был когда-то расколот молнией, одна его сторона была черной, и на ветках не росли листья. Все здесь нуждалось в заботе – дом, лужайка, деревья.
– Ну, насколько я помню, он излагал свои мысли достаточно связно. Он делал бы это еще лучше, если бы не пил последние два дня не переставая.
Мы вышли из высокой травы на дорогу и пошли обратно на Эли-плейс. К штанинам липли приставучие коричневые шарики. Я вдыхал в легкие свежий влажный воздух.
– И он будет читать лекции на следующий год?
– Он проработал весь прошлый год, и всего дважды у нас возни кали в связи с ним трудности, причем довольно мелкие.
Я спросил, сколько Брукнеру лет.
– Семьдесят шесть.
– Тогда почему он не уйдет на пенсию?
Джон печально рассмеялся.
– Он ведь Алан Брукнер. Он может оставаться в колледже столько, сколько пожелает. Ведь если он уйдет, уйдет вся кафедра.
– Почему так? – удивился я.
– Потому что вся кафедра – это я.
– Ты ищешь другую работу?
– Все может быть. Кстати, Алан вполне может оправиться.
Несколько минут мы шли молча.
– Думаю, мне надо нанять ему новую уборщицу, – сказал наконец Джон.
– А мне кажется, что тебе пора начать выбирать подходящую богадельню, – сказал я.
– При моем жаловании?
– А у него нет своих денег?
– О, да, – сказал Джон. – Думаю, кое-что есть.
15
Когда мы снова оказались в доме у Рэнсома, он спросил, не нужно ли мне что-нибудь в кухне.
Мы прошли через шикарную столовую с огромным дубовым столом в не менее великолепную кухню, в которой стояли холодильник величиной с двуспальную кровать и несколько рабочих столов, на которых красовались два кухонных процессора, машинка для изготовления макарон, блендер и хлебопечка. Рэнсом открыл шкаф и достал с полки два стакана. Засунув их по очереди в отверстие специального льдогенератора, встроенного в холодильник, Джон наполнил стаканы серебристыми кубиками льда.
– Что-нибудь легкое? воды? сока?
– Все, что угодно, – сказал я.
Открыв холодильник, Джон достал оттуда бутылку воды с айсбергом на этикетке, отвинтил пробку и наполнил мой стакан. Поставив бутылку на место, он достал с разных полок огромного холодильника порезанное на кусочки мясо, сыр и батон хлеба. Затем – майонез, горчицу в керамической баночке, маргарин, головку кочанного салата. Он разложил все это на крышке одного из рабочих столов, поставил рядом две тарелки, положил на них вилки и ножи. Закрыв холодильник, Джон открыл дверцу морозильной камеры, в которой
Джон выбрал «Столичную», отвернул крышку и налил себе полстакана.
– Надо было охладить стакан, – пробормотал он. – Просто не каждый день умирает твоя жена, а потом приходится тащить в душ семидесятилетнего старика и заставлять его смыть дерьмо, расплывшееся по ногам. – Он выпил водку залпом и поморщился. – Мне чуть не пришлось влезть в ванну вместе с ним. – Снова глоток – гримаса – глоток. – А потом пришлось его вытирать. Эти седые волосы по всему телу – брр! – как наждачная бумага.
– Может быть, тебе стоит нанять ту сиделку, Элайзу Морган, чтобы она проводила со стариком хотя бы часть дня?
– Тебе кажется, что мой тесть не способен о себе позаботиться? Интересно, почему у тебя возникло такое впечатление. – Джон кинул в стакан льда и налил себе еще водки. – В общем, здесь есть все для сэндвичей. Выбирай, что больше нравится.
Я начал накладывать на хлеб ростбиф и швейцарский сыр.
– Ты думал о том, как расскажешь ему правду об Эйприл?
– Правду об Эйприл? – поставив стакан, Джон изобразил на лице подобие улыбки. – Нет, пока не думал. Если задуматься, я ведь должен многим рассказать обо всем, что случилось. – Глаза его сузились, и Рэнсом снова поднес к губам стакан. – Или не стоит. Пусть прочтут обо всем в газетах. – Рэнсом задумчиво делал себе сэндвич, кладя на хлеб кусок ростбифа, два кусочка салями и кусок ветчины. Затем он снял пленку с кусочка сыра и засунул его прямо в рот. Погрузил ложку в горчицу и стал рассеянно ею вращать.
Я положил на свой бутерброд салата и майонеза и стал молча смотреть, как Рэнсом мешает горчицу.
– Как насчет организации похорон и всего такого? – спросил я.
– О, да, – закивал головой Рэнсом. – Больница взяла все на себя.
– У вас есть место на кладбище – фамильный склеп или что-то вроде этого?
– Кто думает о такой ерунде, когда жене твоей всего тридцать пять лет. – Он снова сделал глоток водки. – Наверное, я ее кремирую. Мне кажется, она захотела бы именно этого, если бы могла высказать свои пожелания.
– Хочешь, чтобы я остался здесь еще на несколько дней? Я могу, если у тебя не возникнет ощущение, что я чужой в этом деле и если я не буду тебе в тягость.
– Да, останься, пожалуйста. Мне просто необходимо иметь рядом кого-то, с кем можно поговорить. Все это пока еще не совсем дошло до моего сознания.
– Буду рад помочь, – сказал я.
Еще несколько секунд я наблюдал, как Джон водил ложкой внутри банки с горчицей. Наконец он поднял ложку, положил горчицы на свой странный сэндвич и закрыл его сверху хлебом.