Горький сладкий плен
Шрифт:
Она будто стремилась высосать из него душу.
Спустя какое-то время, когда колени Э’эрлинга обмякли, а в голове помутилось от удовольствия, Триса запустила руку ему под килт и начала доить его член, двигая кулаком резко, грубо, без остановки. В ее напоре сквозила злость. Свободной ладонью она зажимала пленнику рот, превращая стоны в глухое мычание.
Э’эрлинг едва стоял на ногах.
Это было так…
О богиня, что она с ним творила?
Накинулась прямо с порога.
Застигла
При этом он чувствовал: Триса в бешенстве.
Распластавшись по стене, Э’эрлинг беспомощно царапал пальцами по шероховатой каменной кладке. Ему нужна была опора, и в конце концов он ухватился за плечи своей любовницы, а та вдруг отстранилась и зашипела:
— Ну что, понравилось, когда тебя лапала другая женщина?
И двинула кулаком так сильно, что Э’эрлинг зажмурился, всхлипнув от боли и наслаждения.
— Отвечай! — потребовала ситхлифа.
Он даже не сразу понял, что она от него хочет, а когда понял, сам вспыхнул от ярости.
— Понравилось? — закричал он, убрав ее руку от своего лица. — Да как ты… Совсем с ума сошла?
— Сошла, — выплюнула Триса и за пару секунд, качая кулаком, довела любовника до самого яркого оргазма в его жизни.
Когда эльф, содрогаясь, выплескивался на ее пальцы, она приникла губами к его шее — сначала поцеловала, а потом как впилась зубами в нежную плоть. Пометила. Э’эрлинг дернулся, зашипев от боли, и достиг последней вершины удовольствия.
— Ненормальная, — шепнул он с восхищением в голосе и без сил сполз по стене на пол.
Его лицо было пунцовым, грудь взымалась от частого дыхания, а сбоку на шее алел след от укуса. Чувствуя теплую струйку влаги, бегущую вдоль сонной артерии, эльф морщился от боли и жмурился от счастья.
Триса его ревнует!
— Какой у тебя размер одежды? — любовница подошла к чаше с водой, что стояла на тумбе в углу, и вымыла руки, испачканные семенем. — Надо послать кого-нибудь на рынок тебе за штанами. В этой своей короткой юбочке ты слишком лакомый кусочек для местных гадюк.
Лицо Э’эрлинга озарила широкая улыбка.
— И чего ты лыбишься? — проворчала Триса. — Хочешь, чтобы тебя зажимали на каждом углу?
Он мотнул головой, продолжая улыбаться.
— И, пожалуйста, не ведись на их провокации, — она вытерла мокрые руки полотенцем. — Не корми своими эмоциями. Им надоест — и они отстанут.
— Кажется, из нас двоих на провокации больше всего ведешься ты, — с довольным видом Э’эрлинг коснулся кровавой метки на своей шее. Он все еще сидел на полу, опираясь спиной на стену, и пытался отдышаться после оргазма. Его ноги были согнуты и раздвинуты. Взгляд Трисы то и дело соскальзывал под килт, где виднелся влажный обмякший член.
— Ты переоденешься в штаны, — отрезала она.
— Хорошо, — безропотно согласился Э’эрлинг,
— И надо что-то поесть. Тебе.
— А в Цитадели есть нормальная еда?
— Есть. Здесь много слуг, и все они обычные люди. Старик, что вышел нас встречать вместе со Смотрительницей, тоже человек. Он какой-то ее дальний родственник, живет здесь постоянно, так что мы держим повара и запас продуктов. Я отправлю служанку на кухню с просьбой что-нибудь приготовить для тебя.
Договорив, Триса замерла и закрыла глаза. Ее лицо разгладилось, стало сосредоточенным. Глазные яблоки задвигались под опущенными веками, как порой бывает у спящих. Э’эрлинг нахмурился, затем понял, что ситхлифа использует свой дар, чтобы призвать служанку, — подобный трюк она проделала в лагере с походным поваром Гасмэ.
Через пару минут Триса открыла глаза, а еще через несколько — дверь в комнату отварилась. На пороге появилась девушка с испуганными глазами лани и пшеничными косами до попы. На ней было черное платье без корсета и белый передник в рюшах.
— Госпожа?
— Будь добра, принеси моему пленнику что-нибудь поесть. Мы с дороги.
Служанка кивнула и поспешила скрыться из вида. Спустя некоторое время она вернулась с подносом в руках. Судя по тому, как быстро управилась девушка, еда, которую она принесла, осталась с обеда, а возможно, еще с ужина. По воздуху поплыл аромат мяса, картошки и овощей.
— Почему ты все время улыбаешься? — буркнула Триса, когда Э’эрлинг опустился на кровать с тарелкой в руках.
— И вовсе я не улыбаюсь, — еще шире улыбнулся эльф и приступил к трапезе.
Обедая, он украдкой оценивал обстановку. Комната ситхлифы выглядела суровой, мрачной и была напрочь лишена каких-либо личных вещей, способных рассказать о своей владелице.
Стены такие же голые, как в коридорах. Кровать узкая, одноместная, как у солдат в казармах. Вместо шкафа большой сундук под окном, глубоко утопленным в стену. Рядом рабочий стол и стул с мягким сидением и деревянной спинкой. Вот и вся мебель.
Никаких излишеств — ни картин, ни ковров, ни милых безделушек, создающих уют. Все только самое необходимое для жизни.
В подобных условиях никогда не вырастет оранжерейный цветок.
— Что это у тебя в тарелке? — внезапно спросила Триса, и Э’эрлинг с удивлением заметил, что она принюхивается к запаху еды, широко раздувая ноздри.
— Хочешь попробовать?
— Мы такое не употребляем.
Триса покачала головой, но продолжала коситься в сторону подноса на столе. Помимо овощного рагу, служанка принесла половину пирога с яблоками, пузатый заварочный чайник, несколько ломтей ржаного хлеба и запеченную до хрустящей корочки куриную ножку.