Город Бессмертных. Трилогия
Шрифт:
Мальчишка был не робкого десятка, поэтому не долго думая просто подошел к странной емкости, поднял ее и отставил в сторону.
Под бочкой обнаружилась мельникова дочка. Ольве хотел уж было фыркнуть и сказать что-то про дурацкие девчачьи шутки, но тут заметил, что платье на девочке разорвано, а сама она вся измазана в чем-то красном. Острый характерный запах крови не дал усомниться: это вовсе не вишневый кисель.
Ехидную реплику мальчишка проглотил и вместо нее спросил просто:
— Кто тебя обидел?
Одновременно
Рукоять ножа сверкнула в закатном солнце. Маленький рубин в оголовье блеснул красным и потух.
— В-в-ввв… — зашлась Кейра плачем.
— Сама-то цела?
— А-а-ааа!
Поняв, что разумных ответов здесь он не получит, Ольве двинулся к дому.
— Нет! Не ходиии! — взвизгнула девочка.
Мальчишка нахмурился, но решил, что лучше встретиться с опасностью лицом к лицу, нежели дожидаться, пока та ударит со спины, и толкнул дверь.
В доме мельника царил ужасный беспорядок: опрокинутый стол, разбросанная посуда и все это обильно присыпано мукой, точно снегом.
И залито кровью.
Именно кровью, в этом не могло быть никаких сомнений. Ольве сглотнул подступивший к горлу комок. В крови было все: пол, стены, домашняя утварь и даже окна.
А затем мальчишка увидел мельника… точнее то, что от него осталось. Гвилар несколько раз брал сына на скотобойню, и Ольве был вполне в курсе, как устроено животное изнутри. Но никогда прежде он не видел освежеванного и разорванного на куски человека.
Ноги Ольве приросли к полу, а желудок внезапно скрутило в тугую нить. Затем его вырвало.
Как ни странно, это принесло облегчение. Пятясь и поскальзываясь в лужах крови, мальчишка двинулся прочь из дома. Оказавшись за дверью, он рывком захлопнул ее, и только затем осел на траву.
В чувство его привело всхлипывание Кейры. Девочка сидела, обхватив руками бочку, под которой недавно пряталась, и плакала.
— Пойдем в таверну, — проговорил Ольве, облизав пересохшие губы и удивившись тому, как звучит его голос.
Хрипло, почти незнакомо.
— Надо рассказать все отцу, позвать стражу, — он подошел к Кейре, неуклюже обхватил ее и рывком поставил на ноги.
Девочка не сопротивлялась.
— Пошли скорей, — повторил Ольве и потянул ее за руку.
Внезапно она снова взвизгнула и махнула рукой куда-то за спину мальчишке. Тот медленно обернулся и встретился взглядом с парой ярко-красных с золотыми вкраплениями глаз.
Существо негромко, но угрожающе зарычало. Оно было чем-то похоже на человека, по крайней мере, передвигалось на двух ногах. На этом сходство заканчивалось: две косматые лапы, вытянутые вперед, заканчивались
Мальчишка снова схватился за нож, но тут же понял, что проку от него будет не больше, чем от лучинки.
— Беги к реке! — выдохнул он Кейре.
На удивление, девочка послушалась и рванула со всех ног. Тварь проводила ее взглядом, но с места не двинулась, рассудив, верно, что в мальчишке больше мяса. Или что вода не станет ей серьезной преградой, и девчонке не удастся убежать.
— Пшла вон! — отчаянно крикнул Ольве.
Тварь, снова оскалившись, прыгнула. Мальчишка хотел отскочить назад, но запнулся о камень и упал на спину, по-прежнему крепко сжимая в руке нож. Косматое туловище само напоролось на клинок, который вошел в него по самую рукоять.
Тварь завизжала, замолотила когтистыми лапами по воздуху.
Ольве этого уже не видел: чудом вывернувшись в последний момент, оставив нож в теле твари, он рванул к реке с такой скоростью, с которой не бегал никогда. У мельника здесь росли фруктовые деревья, их ветви отчаянно стегали мальчишку по лицу, раздирая его в кровь, но Ольве даже не замедлился.
Сама река была неширокая: в восьмушку лиги, не больше. Мальчишка переплыл ее, особо даже не заметив, и только потом оглянулся.
Косматой твари нигде не было.
На берегу лежала Кейра, все в том же разодранном платье. Кровь с нее смыло водой, и Ольве заметил, что на самой девочке ран нет: верно кровь была чужая.
Бежим, — скомандовал он. — В таверну! Я не знаю, что это была за… — он вставил крепкое словцо, точного значения которого не знал, но слышал его много раз от посетителей. — Надо все рассказать людям, и побыстрее!
Во дворце Редана Четвертого было шумно: очередной бал грозил парой рекордов, по числу гостей, по съеденному и выпитому и по разбитым стульям. На веселье была приглашена большая часть знати (а меньшая пришла сама, зная, что не выгонят). Король славился гостеприимством и радушием, что для монарха в общем-то большая редкость.
От сотен свечей и десятков факелов в большой зале было ужасно жарко. Разгоряченные гости распахнули все окна, пару даже выбили. Поэтому шум музыки и гомон голосов слышались далеко за пределами дворцового парка, а особенно удавшиеся музыкантам аккорды — даже за рекой.
Горожанам такие празднества особо не мешали. Собственно, столица была небольшим городком, тысячи на две-три жителей. Изначально, лет триста назад, здесь была просто летняя королевская резиденция, но потом тогдашний король начал гостить в ней все чаще, за ним потянулись советники, слуги, повара, ремесленники, — так и возник город.