Городские дьяволы
Шрифт:
В общем-то, старухой она ещё не была. На вид женщине чуть за шестьдесят. Выглядела она для своих лет отлично, видно, что очень себя любила и ухаживала. На каждом её пальце, кроме больших, красовалось по золотому кольцу. На шее толстая цепочка с массивным крестиком грамм на тридцать – всё из того же драгоценного металла.
– Господи, ну, как ты? – участливо поинтересовалась она.
– Плохо, – честно признался Артём, стрельнув глазами на медведеподобного старика.
Правое плечо сильно болело.
– Что вы
– Боже, да откуда я знаю?! – хмыкнула пожилая женщина. – Тут эти… как их… закладчики постоянно какую-то дрянь прячут. Я её постоянно откапываю. Вот, вколола тебе. Вам, молодёжи, эта гадость нравится. Всё тут в округе перерыли… Одни закапывают, другие достают… Нравится?
– Нет, не нравится, – промямлил Артём. – Нормальным людям такое вообще не нравится.
Он чувствовал, как веки наливались свинцом. Одновременно с этим на него накатывала волна ужаса от осознания, что ему насильно вкололи лютую дрянь. Зато стало понятно, отчего плечо болело.
Курьер понимал, что надо вырваться, однако сил для этого не имелось. Ни физических, ни моральных. Он лежал на тележке, точно выпотрошенный мешок, не в силах пошевелить и пальцем.
– Вот и Егорушке тоже не понравилось, что ты ему в личико брызнул из баллончика! – наставительно сообщила женщина. – Господи, у него слёзки текли! Глазки покраснели. Он, бедненький, из-за тебя плакал! Боже, у меня чуть сердце не разорвалось! Поэтому плевать мне на то, нравится тебе или нет, что я вколола. Егорушке тоже не понравилось, однако ты у него не спрашивал. Брызнул в личико и всё!
Артём впал в ступор, пытаясь сообразить, о чём речь. Вялые, неповоротливые мысли плохо слушались. Он не мог понять, когда успел брызнуть в лицо некоему Егору?! Он в своей жизни знал нескольких Егоров, но все эти знакомства остались ещё в школе. И уж тем более никому из них он не брызгал в лицо из баллончика. Он вообще в своей жизни пользовался баллончиком один раз. Аккурат перед тем, как дед ударил его электрошокером.
– Вы вообще о чём? – Артём изо всех сил боролся с сонливостью, но та определённо побеждала – глаза уже не открывались. – Я никогда…
В следующий момент он провалился в тягучую дрёму.
***
Перед глазами плясали разноцветные круги, потом снилось такое несусветное, что даже не отложилось в голове – абсолютный, первозданный бред, порождённый введённой в организм отравой.
Вылезал из этой полудрёмы Артём долго. Слышал голос – женский, неприятный, каркающий. Слов разобрать не мог. Наконец, курьер победил полубессознательное состояние. Очнулся резко. Словно кто-то внутри нажал тумблер «Вкл», запустивший все системы организма на полную мощность.
Он обнаружил себя всё в том же помещении, на той же тележке для перевозки больных. В лицо светила та же лампа. Мозги прояснились. В теле ещё сидела слабость, но сил прибавилось.
– Что за?! – подумал вслух курьер.
– А это, мой милый живодёр, чтобы ты не вырывался, и не пытался нас убить, – пояснила пожилая женщина, подойдя откуда-то сбоку. – Как хотел убить бедного Егорушку и моего Петю.
Поверх одежды она надела фартук мясника. Второй продолжал висеть на гвоздике и явно предназначался для медведеподобного старика.
– Да о чём вы вообще?! – вперился в неё глазами Артём. – Какой ещё, нахрен, Егорушка? Какой, блин, Петя?! Что вы несёте? Отпустите меня!
– Боже, да ты смешной! – хрипло усмехнулась пожилая женщина. – Никто и никуда тебя не отпустит, живодёр ты проклятый! – со сталью в голосе сообщила она. – Сейчас Петя всё подготовит, и мы сделаем тебе операцию, чтобы ты больше не мог на нас напасть.
Курьер почувствовал, как в голове кровь запульсировала от фразы «сделаем тебе операцию, чтобы ты больше не мог на нас напасть». Это не предвещало ничего хорошего.
– Отпустите меня, пожалуйста! – попросил Артём, собрав в кулак всё самообладание. – Давайте, вы меня развяжете, и я просто уйду. Забудем всё это как страшный сон.
Женщина демонстративно рассмеялась. Её хриплый, каркающий смех стал лучшим ответом.
– Гореть тебе в аду, живодёр проклятый! – с такой злобой неожиданно выплюнула она слова, что Артём не отодвинулся лишь потому, что накрепко привязан. – Господи, ты напал на моего сыночка! А теперь хочешь, чтобы я тебя отпустила, тварь проклятая?!
– Да о чём вы вообще?! – невольно выкрикнул Артём. – На кого я напал?!
– Боже, не придуряйся, что ничего не помнишь, – пленительница опустилась на табурет. – Ты брызнул в лицо Егорушке из своего треклятого баллончика. Господи, как он плакал! Я его очень долго успокаивала и личико мыла…
Она говорила что-то ещё, но Артём на несколько мгновений выпал из реальности. До него начал доходить весь сюрреализм ситуации. Самое главное, он, наконец, понял, в чём его обвиняли.
– Вы про собак? – перебил он. – Про тех, которые на меня набросились?
– Господи, что за глупость?! – хмыкнула собеседница. – Собаки не бросаются на людей! Собаки сами никогда не нападают! – наставительно, словно слабоумному, пояснила женщина. – Боже, ты же их намеренно раздразнил. Спровоцировал.