Госпожа Дозабелда
Шрифт:
– Десять дней! Всего десять дней, и я мог бы это предотвратить, – взревел Аэриос, глядя на Дозабелду.
– Я лечила тебя, дурака, а ты начал с мечом упражняться, и рана открылась. Сколько дней ты тогда пролежал? Кстати, сколько отсюда идёт обоз до Келеллы?
– Двадцать дней. От границы - пятнадцать!
– Сколько дней назад произошла смена власти?
– Да уж с месяц, – «казак» с большим интересом наблюдал за ссорой супругов. При этом на лице его было написано крупным шрифтом, что он пытается что-то вспомнить.
–
– Но…
– Муж мой! Оставим первый вечный вопрос и перейдём ко второму.
– Какому второму?
Резкая перемена тона, с которым говорила дорогая супруга, заставила Аэриоса несколько растеряться.
– Второму вечному вопросу russkoj intelligencii.
– А какой первый?
– Первый – «Кто виноват?», второй – «Что делать?».
– Нужно снять осаду с замка Торп.
– Постельный режим, валериана с пустырником три раза в день!
– Но нога уже почти не болит.
– Какая нога? Вам, сэр рыцарь, давно пора голову подлечить.
– Да как Вы… - договорить Аэриос не успел.
«Казак» наконец-то вспомнил, где видел Аэриоса и, плюхнувшись на колени, запричитал: «Спасите нас, Ваше Высочество! Не за себя прошу, за деток малых, родившихся и не родившихся. Спасите страну нашу от напасти, убейте проклятого узурпатора, разгоните войско его…».
Неизвестно, сколько бы ещё эти словоизлияния продолжались, но привыкшая к роли лидера Дозабелда бесцеремонно прервала старика и, посмотрев в глаза мужа, сказала: «Ваше Высочество!? Ну-ну!».
Развернувшись, она прошла к своей повозке задрав подбородок и гордо выпрямив спину, а Аэриос, ссутулившись, словно нашкодивший мальчишка, тихо прошептал как будто ни к кому не обращаясь: «На её родине не любят королей, да и вообще аристократов».
– Жёны - они да… Если жена чего не любит, то… Лучше Вам этого не знать, Ваше Высочество. Зачем звать лихо? Лихо завсегда придёт само!
Тут «казак», как бы спохватившись, встал по стойке смирно и зычно гаркнул:
– Арран Гарт, сотник копейщиков в отставке!
– А что, Арран, в народе о новых порядках думают? – спросил Аэриос после того как самообладание вновь вернулось к нему.
– Кто в богов сильно верует – одобряют, но таких нынче мало, остальные боятся и деток да жён беременных прячут, чтоб жрецы их в жертву не принесли.
– Неужели никто не сопротивляется?
– Сорви головы, конечно же, есть, только сложно пойти против воли богов, да и вождь людям нужен, а его пока нет.
– И как же ты посоветуешь вас спасать? – уже отойдя от первого потрясения, Аэриос понял, что, несмотря на грубость и откровенно вызывающее поведение, супруга оказалась права, и снять осаду с замка Торп он сейчас не может.
– Людей у Вас мало, Ваше Высочество.
–
– Почему?
– Она жрица какого-то своего заморского Бога, а это её приход.
– Какие жертвы принимает её Бог?
– О! Это очень странный Бог. Он требует от своих верных любить людей и соблюдать его закон, а для того чтобы умилостивить Бога, нужно найти голодного и дать ему еду или пустить домой пожить бездомного.
– Довольно странный Бог, но, думаю Кирату именно такой сейчас и нужен.
* * *
– Никогда я не стану участвовать в твоих авантюрах! – Дозабелда охрипла, пытаясь доказать мужу несостоятельность его планов по возрождению прежней династии.
– Нас поймают раньше, чем мы соберём хотя бы сотню бойцов.
– Дорогая, пойми, я всё продумал.
– Продумал он! Revoljucii с наскока не делают. Их готовят, вербуют сторонников, копят деньги, закупают оружие и ведут пропаганду. А чтобы вести пропаганду - что нужно?
– Что?
– Что-что. Идея нужна!
– Какая идея?
– За которую люди пойдут воевать. Ты чего обещать людям будешь?
– Я законный наследник! Киратцы должны…
– Ничего они тебе не должны!
– Но жрецы убивают их жён и детей!
– Жрецы скажут, что выполняют волю богов. Для того чтобы люди пошли против богов, нужен повод, очень серьёзный повод, такой повод, что люди посмотрят и скажут: «Да, за это стоит рискнуть своей жизнью». Ты им должен пообещать что-то такое, перед чем они не устоят. Ты придумай, что будешь обещать людям, а потом мы снова обсудим твой план.
* * *
Разбив лагерь в лесу, то ли религиозная община, то ли партизанский отряд, но в любом случае необычные люди занялись обычными бивачными делами. Тем временем матушка Ираида, разведя зажигалкой костёр, чем в очередной раз повергла Аррана Гарта в состояние крайнего удивления, присела на поваленное дерево и, поправляя веткой разгорающиеся дрова, начала что-то бухтеть себе под нос об уме мужчин вообще, и о «гениальности» своего мужа в частности. Но долго посидеть, в хорошем смысле этого слова, Дозабелде не дала стайка детишек лет 8–10 обоего пола, которая начала задавать вопросы.
— Скажите, а Вы тетя или дядя? — спросила самая маленькая искательница приключений, на вид лет шести.
– Тётя, — машинально ответила Дозабелда, не сообразив, кто, и главное - о чём её спрашивает.
— А почему тогда в штанах? — продолжила расспрос всё та же малявка.
— Знаешь, девочка, — настроение матушки Ираиды начало стремительно портится, но она помня о христианском смирении пыталась держать себя в руках — в далёкой стране есть народ, мужчины которого вообще ходят в юбках. У них так принято! Понимаешь!?