Говорящий тайник
Шрифт:
– А то! – Еще один чих!
– И ждите нас. Как они уедут, так мы и появимся. И спокойно поедем домой. Они спереди, а мы сзади.
– Ты молодец, Леха. Умный. Почти как мой Мурзик. От него куда ни спрячь, все равно найдет. Сумку-то прихвати – вдруг задержитесь.
Алешка вернулся к дому и первым делом забрался на сосну и срезал тарзанку. Ну, что такое тарзанка, объяснять не надо. Веревка, а на ее конце – палка, привязанная поперек.
Потом он пошел к колодцу, подумал, глядя на ворот, вокруг которого змеилась железная цепь с ведром на конце. Алешка отсоединил
Волоча за собой веревку с привязанной к ней палкой, пошел к отдушине. Заглянул внутрь: ничего особенного – обычный подземный гараж: голые бетонные стены со следами опалубки; в дальней стене – большие железные ворота с калиткой, еще одна дверь – видимо, в дом. Несколько голых лампочек под потолком.
У одной стены – старое кресло, в котором еле помещается здоровяк (точно – бочонок) в черной шапочке на всю голову. В прорези шапочки блестят глаза. Напротив, у другой стены – застеленная одеялом раскладушка. На ней, подобрав ноги, сидит Маринка. И слушает здоровяка-бочонка, который вещает, сложив на коленях руки, шевеля толстыми пальцами:
– Хочешь, скажу? И будешь ты сидеть тут до летних каникул. И останешься на второй год. Хочешь, еще скажу? И не увидишь своих родителей как своих ушей.
– Я свои уши каждый день вижу.
– Это как так? – Бочонок так удивился, что даже его толстые пальцы застыли. (Алешка уже видел раньше эти волосатые пальцы. Которыми мнимый Карлсон нетерпеливо раздирал пакет с веником.)
– А так! Когда умываюсь. В зеркале. Хочешь, я тоже скажу? Когда Лефка узнает, тебе первому голову оторвут. Вместе с ушами.
Здоровяк на всякий случай проверил свои уши – они были надежно упрятаны под шапочкой.
– Лефка? – спросил он. – Кто такой? Крутой?
– Самый крутой в нашем районе! – выпалила Маринка. И не остановилась в азарте: – А его лучший кореш – полковник полиции! Хочешь, еще скажу?
– Пока хватит. – Он заерзал в кресле, привстал. – Схожу-ка я кой-куда.
– Давно пора, – напутствовала его Маринка.
Алешка этот диалог слушал с удовольствием. А полковник полиции, как он понял, – это наш папа. Лучший кореш на свете.
Здоровяк выбрался из кресла и исчез за дверью, звякнул снаружи щеколдой. Алешка не сомневался – он пошел звонить своему шефу.
– Хочешь, скажу? – шепнул Алешка в дырку. – Только не ори.
– Лефка? – Маринка подпрыгнула на заскрипевшей раскладушке. – Ты чего так долго?
– Некогда было. Давай вылезай.
– А как? – Отдушина почти под потолком, стена крутая и гладкая.
– А так! Приставь к стене раскладушку торчком. Приставила? Лезь по ней. Как по лестнице.
– Лезу!
Раздался грохот – раскладушка сложилась.
– Ты прямо корова, – рассердился Алешка. – Никогда по раскладушкам не лазала?
– Не лазала! Некогда было! – Маринка отваги и решительности не теряла. Тем более что рядом был самый крутой Лефка. – И на кухню на четвереньках
Но тут звякнул засов, ржаво скрипнула дверь – вернулся Бочонок. Алешка едва успел шепнуть Маринке:
– Отдай им куклу. Пусть подавятся!
– Ты чего разбушевалась? – Бочонок плотно уселся в кресло. – Поставь мебель на место. Хочешь, скажу? Если ты не вернешь куклу, то тебя отпустят…
– Давно пора, – хмыкнула Маринка.
– Хочешь, скажу? – продолжил Бочонок. – Тебя отпустят. А вместо тебя на эту раскладушку посадят твою любимую мамочку. И твоя дорогая мамочка не будет есть и пить до тех пор, пока…
– Ладно, ладно, – заторопилась Маринка, – подарю я вам эту дурацкую куклу. Иди звони своему хозяину. Только скажи, что даром куклу не отдам. Как вы, так и мы! Тыщу рублей, понял? Нет, лучше тыщу баксов!
Было видно, что глупый здоровяк с толстыми пальцами очень обрадовался. Выбрался из кресла и снова исчез за дверью.
– Быстро! – скомандовал Алешка – Снимай шубу, а то не пролезешь, и цепляйся.
Маринка увидела, что в отдушину спускается палка с привязанной к ней прочной веревкой. Что-то похожее на тарзанку. Маринка встала на палку, вцепилась в веревку, веревка неудержимо поползла наверх.
Алешка тем временем пыхтел возле колодца, с трудом вращая ворот.
– Маленькая, а тяжелая, – ворчал он.
Когда Маринкина голова показалась в отдушине, Алешка помог ей выбраться наружу.
– Здурово, – сказала она, вставая. – Давай еще разок, мне понравилось.
– Некогда, – сказал Алешка, – надо удирать. Одевайся.
– А во что? – удивилась Маринка. – Шубка-то там осталась.
– Точно – корова! – рассердился Алешка. – Лезь обратно.
Когда Маринка с удовольствием спустилась в гараж, Алешка ей прошипел:
– Дверь креслом припри. Поняла?
Маринка подтащила тяжелое кресло к двери.
– Молодец!
– Не корова же!
– Привяжи к веревке свою шубу и одеяло. Молодец.
– Не корова же!
Словом, когда здоровяк Бочонок начал ломиться в дверь, Алешка и Маринка, подхватив сумку с горшочком масла и одеяло, уже скрывались среди лесных деревьев.
– А чего мы в лесу не видели? – спросила Маринка.
– Мы здесь немного посидим. Подождем.
– Кого?
– Соображай: за нами будет погоня. До самой Москвы.
– Здорово! А мы не замерзнем?
– В лесу только дурак замерзнет.
Это Алешка правильно сказал. Мы с нашим папой много путешествовали по лесам и морям. И летом, и зимой. И очень многому научились. В первую очередь научились не бояться леса. Потому что в любую погоду и в любое время года в лесу не погибнешь от холода и от голода. Лес – это не враг, а верный друг. Он и обогреет, и накормит. И мы научились делать хороший костер, даже под дождем, устраивать ночлег, даже без палатки, добывать воду и находить дорогу. А как-то один раз папа сказал, что настоящий мужчина даже в городе всегда должен иметь в кармане неприкосновенный запас – кусочек сахара, коробок спичек и перочинный нож.