Грани Искажения. 10 мистических рассказов
Шрифт:
– Последнее заклинание! – крикнул Майкл, и, собравшись с последними силами, зачитал последнюю строчку заклинания, которая, словно мощнейший взрыв, прокатилась по всей гостиной, словно луч света, пронзающий тьму, и уничтожающий её навсегда.
Призрак, словно разорвавшись на части, с громким хлопком, и жутким воплем, исчез, словно его и не было никогда, а туман, словно отступая в страхе, начал медленно рассеиваться, и в комнате стало светло и тихо. Эмили и Бен, обессиленные, словно марионетки, лишенные нитей, опустились на пол, чувствуя, как их тела дрожат от напряжения, а сердца бешено колотились в их груди, словно они пробежали марафон.
– Это… это всё? – спросила Эмили, дрожащим голосом, глядя
– Похоже на то, – ответил Майкл, тяжело дыша, и вытирая пот со лба, чувствуя, как он сам, словно после тяжёлой битвы, выдохся. – Но, они могут вернуться. Их нельзя уничтожить полностью, они словно часть этого дома, и ничто не сможет их уничтожить. Но, по крайней мере, они не будут вам больше мешать, и вы сможете здесь оставаться.
– Что нам делать? – спросил Бен, чувствуя, как его накрывает волна отчаяния, и безысходности. – Мы не можем жить в постоянном страхе, что они вернутся, что они снова будут мучить нас, и лишать нас покоя. Мы просто не выдержим.
– Я знаю, – сказал Майкл, закрывая книгу, и пряча крест обратно в свою сумку, и, словно принимая какое-то решение, посмотрел на них, и его взгляд был серьёзным, но в тоже время полным сочувствия. – Вам нужно покинуть этот дом. Как можно скорее, и никогда больше не возвращаться. Вы не сможете здесь жить, они всегда будут вас преследовать, они всегда будут рядом с вами, и однажды они смогут победить, и тогда вас уже никто не сможет спасти.
Эмили и Бен, молча, переглянулись, и поняли, что Майкл прав, что им нужно уходить, что они больше не могут оставаться в этом проклятом доме, что им не суждено здесь жить, и что их битва закончена, что они проиграли. Они осознали, что они должны бежать, если хотят выжить.
– Мы уедем, – сказала Эмили, чувствуя, как её сердце переполняется горечью, словно ядом, и, как по щеке катится одинокая слеза, полная горя и отчаяния. – Мы покинем этот дом, и мы никогда не вернёмся сюда.
– Это правильно, – сказал Майкл, и, словно понимая их боль, и их отчаяние, встал с пола, и помог им подняться. – Я помогу вам собрать вещи, и я позабочусь о том, чтобы вы покинули этот дом, и чтобы вас больше никто не беспокоил. Я сделаю всё, чтобы вы были в безопасности.
Вместе, они, словно призраки, начали собирать свои вещи, словно роботы, двигаясь механически, словно потеряли свои души. Они не разговаривали, они просто молча делали свою работу, стараясь не смотреть друг на друга, и не думать о том, что они теряют. Эмили и Бен чувствовали, что этот дом, который когда-то казался им раем, теперь стал для них проклятием, что в этом доме им не суждено жить, и что им нужно бежать, спасая свою жизнь. Они понимали, что они не смогли спасти этот дом от его прошлого, что они не смогли ему помочь, и что они не смогли его полюбить, и, что им не суждено будет обрести покой в его стенах, и что они обречены навечно носить этот страх в своих сердцах.
Майкл помог им погрузить вещи в машину, и, перед тем, как они уехали, он ещё раз посмотрел на особняк Блэквуд, и почувствовал, как его сердце наполняется печалью и сожалением. Он знал, что этот дом останется таким, каким он был всегда, что его прошлое, как и прежде, будет преследовать его, и что однажды, кто-нибудь другой, приедет сюда, и снова столкнётся с его тайнами, и снова столкнётся со злом, которое скрывается в его стенах. Он пожелал им удачи, и, с грустью посмотрев им вслед, сел в машину, провожая их взглядом, и чувствуя, как его сердце, медленно, но верно, разрывается на куски.
Машина тронулась с места, и медленно поехала по гравийной дороге, которая, словно издеваясь, вела их прочь от кошмара, в неизвестное будущее, которое пугало их своей неизвестностью. Эмили и Бен, глядя в зеркало заднего вида, видели,
Дети Забвения
Вонь ударила в нос, словно кувалдой, обрушившись всей тяжестью на обоняние. Это была отвратительная смесь застарелой гнили, прогорклого ладана и едкого, сладковатого запаха крови, которая, казалось, въелась в стены и пол этого проклятого места. Детектив Марк Ридли поморщился, переступая через обломки расколотого бетона на пороге заброшенного склада, словно входя в пасть какого-то чудовища. Луч его старенького фонарика, словно испуганная мошка, метался по стенам, выхватывая из густой тьмы жуткие, кровавые письмена. Перевернутые полумесяцы, выведенные неровными мазками, извивающиеся линии, больше похожие на расползающихся червей, и непонятные, угловатые символы – всё это складывалось в дьявольский, нечитаемый гобелен, словно карта, ведущая прямиком в сердце преисподней.
Пол под ногами хрустел под слоем пыли и битого стекла. Марк осторожно двинулся вперед, стараясь не наступать на острые обломки кирпича, обрывки гнилых досок и ржавые куски арматуры, что торчали из пола, как кости сломанных конечностей. Каждый звук его шагов казался громоподобным, зловещим эхом в этой жуткой тишине, которая давила на него, словно каменная плита. И вот, наконец, он увидел их – три тела, распростертые на холодном, испачканном грязью и засохшей кровью каменном полу, словно брошенные, ненужные куклы. Уже третье подобное место преступления за последние десять дней, и каждый раз словно дежавю: жертвы, изувеченные с маниакальной, почти ритуальной точностью, и эти мерзкие, кровавые символы, оставленные кем-то, чья рука и разум, казалось, были ведомы самим дьяволом.
Марк присел на корточки рядом с одной из жертв – молодым парнем, на вид лет двадцати, чьи глаза все еще были широко распахнуты, застыв в предсмертном крике ужаса, словно он и сейчас видел то, что свело его в могилу. Лицо его побледнело и казалось, что все живые краски давно испарились из него, оставив лишь посмертную маску страха. На его груди, словно зловещая печать, зиял вырезанный кривым лезвием перевернутый полумесяц, символ, от которого по спине Марка пробежал ледяной озноб. Он читал о таких знаках в пыльных, пожелтевших от времени оккультных книгах, которые заставил себя пролистать бессонными ночами, отчаянно пытаясь понять хоть какую-то логику, какой-то смысл в этом мрачном безумии. Он старался оставаться рациональным, цепляясь за логику и факты, но здесь, в этом проклятом месте, его рациональность словно таяла, словно воск на пламени свечи, оставляя его один на один со страхом.
Марк провел рукой в перчатке по ледяной, уже окостеневшей коже, ища хоть какую-то зацепку, хоть что-то, что могло бы пролить свет на этот кошмар, что творится вокруг. Он знал, чувствовал это всем своим нутром, что эти убийцы – не просто маньяки или отморозки. Они были частью чего-то большего, чего-то темного и непостижимого, что заставляло его дрожать от первобытного, животного страха. Их действия были не просто жестокими, они были какими-то осмысленными, спланированными, и это пугало его гораздо больше.