Гребень Клеопатры

Эрнестам Мария

Анна подняла бокал, приветствуя подругу:

— Я так давно ждала, что ты наконец совершишь поступок. Ножницы — это великолепно. Ты годами работала на этого придурка, да еще и личную жизнь ему помогала устраивать, в то время как твоя собственная катилась под откос. Как я понимаю, ты с ним так и не переспала. Впрочем, это наверняка было бы ужасно.

— Анна!

— Так оно и есть. Зато теперь перед тобой открылись новые возможности! Юхан, конечно, идиот, но в данном случае он прав: ты можешь начать свое дело. Это не так сложно, как кажется. Большинство фирм предлагают услуги и продукты, вовсе не нужные обычным людям, которые работают, принимают душ, занимаются сексом, спят, обустраивают дом, немножко смеются и много плачут и

в конце концов умирают. Остается лишь придумать, как помочь им решить повседневные проблемы. Вот этим и займись! А пока можешь поработать у меня. Кафе мне уже надоело. Я бы занялась дизайном. К тому же за это лучше платят.

Мари чувствовала, что пьянеет. Она понимала: ее поступок совершенно нелогичен. Схватила ножницы и вонзила Юхану в руку. Но ощущение, которое она в тот момент испытала… она словно обрела власть над всем миром и самой собой.

— Мне кажется, я была способна его убить, — призналась она.

В кафе вошел Фредерик.

— Вы обо мне? — спросил он. — Я могу выйти и снова войти. Или убить того, о ком идет речь. У меня для этого подходящее настроение. В метро хотел дать билет контролеру — проштамповать, и знаете, что сказал мне этот урод? Что я должен развернуть билет, чтобы он мог поставить штамп! А у меня руки заняты. Я говорю, что буду безмерно ему признателен, если он соблаговолит сделать это сам. А он заявляет: «Это не моя работа — разворачивать билеты, моя работа — их штамповать!» А вы говорите — убийство…

Мари смотрела на Фредерика с восхищением. Узкие бедра, черная кожаная куртка, темные волосы аккуратно причесаны, глаза цвета янтаря и чувственные губы. Он чертовски привлекателен. Она уже в который раз подумала, что совершила ошибку, когда не ответила на его поцелуй.

Они познакомились так давно, что ей даже не хотелось об этом вспоминать. Мари и Анна поехали в отпуск в Италию, где обошли все музеи, осмотрели все памятники и перезнакомились (речь идет, разумеется, об Анне) со всеми итальянцами. Когда Анну в очередной раз пригласили выпить в бар, Мари так расстроилась, что готова была разрыдаться от отчаяния и зависти. Она извинилась и вышла из ресторана, чтобы не выдать свое состояние. А потом одна блуждала по темным улочкам, пока не зашла в какое-то кафе. Она заказала кофе и кусок торта с кремом, прекрасно зная, что это отразится на ее бедрах и тем самым уменьшит и без того мизерные шансы на знакомство с мужчиной. Смотрела на официанта и думала: скажи он ей что-нибудь, хотя бы «Ciao bella» [2] — и она пойдет за ним на край света.

2

Привет, красавица! (итал.)

Мужчина за соседним столиком словно прочитал ее мысли. Он поинтересовался, не шведка ли она, и, получив утвердительный ответ, тут же подсел к ней. Они проболтали несколько часов, пока Мари не вспомнила про Анну и не предложила Фредерику вместе пойти в маленький отель, где остановились подруги.

Анне он тоже понравился, и они сидели до утра уже втроем, попивая вино, болтая, смеясь и плача. Так и подружились.

С тех пор трое друзей больше не расставались. Как-то вечером, когда Анна веселилась в ночном клубе, Фредерик сделал осторожную попытку поцеловать Мари. Она гордо отвернулась, подумав, что Анна ему отказала и он ищет утешения в ее объятиях. Потом она в этом горько раскаивалась, но утешала себя тем, что не стоит портить все случайным сексом. Фредерик больше никогда не пытался ее поцеловать, и их дружба оказалась на удивление прочной.

Вот и теперь они сидели втроем в кафе, наблюдая за игрой теней на стенах. Когда Анна выкрасила их в зеленый цвет, Фредерик счел, что это слишком смелое решение, но Анна в очередной раз доказала, что у нее отличный вкус. На

этот раз Фредерик выбрал старое кресло, которое досталось Анне от бабушки, а Мари — кресло-качалку, тоже антиквариат. Она смотрела на Фредерика и Анну и радовалась, что им удалось остаться друзьями, несмотря на полную приключений молодость. Сначала Анна много путешествовала, и им приходилось довольствоваться короткими встречами и телефонными разговорами, потом Мари провела несколько лет в Ирландии. Фредерик в основном жил в Стокгольме, но как только у него появлялись деньги, отправлялся в многомесячные странствия. Всегда один. И вот им всем уже за сорок, и все трое — одиноки, даже Анна, несмотря на то, что у нее много любовников.

Мари пришлось еще раз рассказать о том, что произошло в офисе. Фредерик заметил, что если долго подавлять свои эмоции, это всегда заканчивается приступом беспричинной агрессии.

— Видимо, ты давно мечтала проткнуть босса ножницами. Или хотя бы наорать на него. Подсознательно. Но терпела и молчала. Так оно всегда и бывает. Ты молчишь и терпишь, пока какая-нибудь ерунда не станет последней каплей, и — взрыв.

— Ты считаешь увольнение ерундой?

— Нет, конечно нет. Это просто ужасно, Мари. Но я всегда чувствовал: эта работа не для тебя. Теперь ты свободна. Это надо отпраздновать. У нас есть шампанское? Я хочу выпить за начало твоей новой жизни!

— Хорошо же начинается эта новая жизнь! Я чуть не зарезала человека ножницами! А если он заявит в полицию?

— Не думаю. Что он им скажет? «Моя ассистентка напала на меня с ножницами!» Хотя ему, наверное, было чертовски больно. А даже если ты и хотела убить его, что с того. Всем порой приходят в голову подобные мысли. Взять хотя бы меня и сегодняшнего контролера. Это в природе человека, как инстинкт выживания.

Анна поставила на стол большую кастрюлю и стала разливать суп. Мари обеими руками взяла тарелку и вдохнула восхитительный аромат баранины, томатов и фасоли. Она старалась есть аккуратно, но несколько капель упало на брюки, напомнив ей о пятне на брюках Юхана. Она вздрогнула и подумала о Дэвиде и его стремлении выжить с помощью искусства. Что-то совершенно особенное. Недоступное черни.

— Не знаю, при чем тут выживание. Но насчет агрессии ты прав. Иногда меня пугает собственная ярость.

Фредерик похлопал ее по плечу.

— Если тебе от этого станет легче, знай: статистика утверждает, что девяносто процентов убийств совершают мужчины. Во всем мире. Не смотри на меня так. Я не горжусь тем, что я мужчина. Но назови мне хоть одну страну, где женщины создали бы армию, развязали войну, убили всех женщин в стане противника и взяли в плен мужчин репродуктивного возраста. А мужчины поступали так во все времена.

Анна допила остатки супа прямо из тарелки и вытерла рот рукой. Мари подумала, что в свете свечей подруга кажется такой же молодой, как тогда, когда они сидели в той гостинице в Италии. Словно прежняя Анна жила внутри нее, как живут одна в другой русские матрешки.

— Какая интересная мысль! Только представь: мы с Анной начнем убивать всех женщин подряд и притаскивать домой за волосы самых красивых мужчин. Странно, почему такая идея до сих пор не приходила нам в голову? Впрочем, не все потеряно. Эволюция — процесс циклический, у нее нет начала и нет конца.

Фредерик откинул голову и расхохотался. Мужчина, согласно статистике, потенциально способен на убийство. Может ли он в приступе слепой ярости убить человека? Такое трудно представить. К тому же, насколько Мари знала, у Фредерика вообще нет врагов. Несмотря на внешность Джеймса Бонда и характер ковбоя Мальборо, он самый мягкий и безобидный человек из всех, кого она знала.

Фредерик редко рассказывал о старых друзьях и еще реже — о своих отношениях с женщинами. А его семья… отец давно умер, мать жила одна где-то на севере. Вот и все, что знали о нем подруги. Больше он не рассказывал, а они не спрашивали.