Грехи отцов. Том 2
Шрифт:
— Я пошел. Я буду вести себя, как белое англосаксонское протестантское напыщенное ничтожество, а не как еврейская мама.
— Возможно, тебе лучше бы иметь дело с менее консервативным банком...
— Послушай, Скотт, как я уже тебе сказал, я наметил себе встретиться с мистером Ван Зейлом, потому что я подумал, если он уже в возрасте двадцати двух лет имел такой размах, он не откажется иметь со мной дело только на том основании, что я совсем недавно окончил колледж. Кроме того, я не хочу зря тратить время. Если мне надо иметь дело с инвестиционным банком,
— Угу. Хорошо, я ценю твой запал, но остановись на минутку, я хочу дать тебе совет по поводу твоей внешности. Прежде чем пойдешь к мистеру Ван Зейлу, подстригись и надень темный костюм, да и галстук тоже, если он у тебя есть; и спрячь эти сандалии в шкаф, носи черные носки со строгими черными ботинками. И обязательно белую рубашку — есть рубашка-то? Б-е-л-а-я! Если хочешь иметь дело с банком восточного побережья, ты должен выглядеть так, как будто не имеешь ничего общего с лозунгом «Старый мир кончается, уступая дорогу новому».
— Ладно, с этим нет проблем. Эй, Скотт, мне повезло, что я сегодня проходил мимо твоей секретарши и зашел в твой офис. Я рад что буду иметь дело с тобой. Как насчет того, чтобы дать мне пару миллионов, чтобы я смог привести свой план в действие?
— Хотя твое предложение соблазнительно, Дон, но я не хочу торопиться. Я не хочу, чтобы мистер Ван Зейл впоследствии набросился на меня и сказал: «Кто такой этот вундеркинд Доналд Шайн и почему мне никак не удается с ним встретиться?» Я предпочитаю быть осторожным и отправить тебя к нему. Едва ли мне нужно тебе говорить, насколько ты отличаешься от наших обычных клиентов.
— Приятель, их время безвозвратно ушло в прошлое. В наши дни банкиры инвестиционных банков поддерживают таких, как я, тех, кто занимается компьютерным бизнесом, одеждой, рекламой, и...
— Таких, как ты, сегодня поддерживают второсортные инвестиционные банки. Они для того и существуют, чтобы поддерживать рискованные предприятия. Передовые банки, подобные банку Ван Зейла, обычно слишком заняты. Завтра, в три часа, Дон, и не забудь про белую рубашку.
— Ты сошел с ума? — сказал Корнелиус в ярости. Неужели ты всерьез полагаешь, что я буду иметь дело с Длинноволосым юнцом, подобно этому, который приходит на деловую беседу в костюме, выглядящем, как будто его купили у уличного торговца на вещевом рынке в Нижнем Вест-Сайде, и который болтает чепуху о каком-то рынке лизинга компьютеров, когда всем известно, что компьютерная техника так быстро устаревает, что единственный способ не отстать от современного уровня — это покупать новые модели непосредственно в ИБМ? Я согласен, что, может быть, из этого юнца выйдет неплохой торговец, — торговец подержанными машинами пятого сорта на второклассной стоянке в Бруклине, но что касается того, чтобы поддерживать его фантазии стать магнатом...
— Постой минутку, Корнелиус. Я согласен, что этот юнец нахал. Он вышел из таких низов, которые ты себе и представить не можешь, достаточно только увидеть его одежду, чтобы поверить. Но это умный парень, Корнелиус. Я знаю, он окончил местный колледж, но все же он его окончил, и изучил все предметы, которые были в программе. Он знает все
— Мы не нуждаемся в клиентах подобного сорта, Скотт. Я знаю, что мы все теперь должны бороться за клиентов, но есть такие, за которых бороться нет смысла.
— Ты совершаешь ошибку. Что тебя останавливает? Его юность? Вспомни, тебе самому не было и двадцати! Кроме того, времена меняются...
— Да, но не к лучшему! Прости меня, Скотт, но я не собираюсь финансировать каждого юнца, который выглядит как битник и говорит как в еврейском анекдоте. Это мое последнее слово...
— Джейк, не заинтересует ли тебя не совсем обычный клиент, у которого, я полагаю, большое будущее, но с которым Корнелиус только что отказался иметь дело?
— Возможно. Расскажи мне о нем.
— Ему двадцать два года, эксперт по компьютерам, выпускник колледжа, его зовут Доналд Шайн...
— ...И что ты о нем думаешь, Джейк?
— Доналд Шайн? Я думаю, это многообещающий молодой человек. Конечно, я согласен иметь с ним дело, — Джейк вздохнул и взглянул в окно своего кабинета.
— Он будет делать деньги. Чем бы он ни занимался, он будет зарабатывать деньги. Надо держать его в поле зрения, но я это делаю со всеми; даже со старыми своими клиентами.
— Хорошо, что ты не имеешь против него предубеждений.
— Я очень предубежден против него, — сказал Джейк, как бы иронизируя над Корнелиусом. — Как я могу не быть предубежденным против длинноволосого юнца, который выглядит как рассыльный с Седьмой авеню и разговаривает как эстрадный шутник? Но в конце концов надо попытаться принять во внимание... Не все же родились с серебряной ложкой во рту... Почему ты смеешься?
— Я подумал, что в конце концов Маркс был прав. Люди делятся не на расы, не в соответствии с религиями, но на классы.
— Ой-ёй-ёй, Скотт, я звоню, чтобы поблагодарить тебя за помощь. Я думаю, Джейк Рейшман как раз подходящий парень. Мы смогли с ним разговаривать, мы по-настоящему хорошо поняли друг друга. Эй, могу ли я угостить тебя ленчем на следующей неделе, в знак моей признательности?
— Спасибо, Дон, но я собираюсь ехать в отпуск. Давай перенесем ленч на другое время?
— Конечно! Куда ты едешь? В Европу?
— На Карибское море.
— Я завидую! Ладно, желаю хорошо отдохнуть под всеми этими пальмами-шмальмами. О, знаешь, Скотт, передай мой привет этому сукину сыну Ван Зейлу и скажи ему, что я когда-нибудь... его уничтожу, — сказал Доналд Шайн и засмеялся не очень доброжелательно, вешая трубку.
Разговоры.
То, что Скотт говорил, то, что он слышал, то, что он видел... Но Скотт существует только в голове других людей, потому что Скотт — это тень, созданная силой воли, принадлежащей мне воли, человека, который стоит за тенью, а человек, как писал много лет назад средневековый философ Уильям Оккам, это единственная реальность.