Грешный и влюбленный (Древнее проклятие)
Шрифт:
Его рука безвольно опустилась и вернулась на поручень кресла-коляски. Ни к чему сейчас Силван его утешения. Гнев и обида — вот что сквозило в ее словах, и она продолжала жаловаться:
— Я одного не понимаю — и не пойму, почему меня так ненавидят знатные дамы. Откуда такая злоба?
Свечи догорели, и Ранд осмелился пристальнее вглядеться в лицо Силван. Отсвет пламени камина поблескивал на ее губах, влажных от бренди, и она говорила неуверенно, сглатывая слова, язык у нее заплетался. Но она хорошо понимала, что говорит, и говорила то, что хотела сказать.
— Обо мне и раньше ходили сплетни. Я знала, что эти важные леди недолюбливают
Ее дыхание затуманило стенки бокала, который она поднесла к губам.
— И тут я поняла, какая пропасть отделяет меня теперь от всех этих людей. Мне довелось беседовать с одной леди, сын которой выжил благодаря мне. Она на меня с таким презрением смотрела, будто я грязь под ее ногами. Я-то стала ей рассказывать, как ухаживать за сыном, как раны его осушать, а она и слушать не захотела, сразу спиной повернулась. Я спасла ее сына. Я спасла его жизнь и тем самым погубила свое доброе имя. Когда все, что я делала, сводилось только к танцам, флирту и дурачествам, мною восхищались, возмущались, увлекались! Но стоило мне сделать что-то стоящее, не побояться крови и грязи и спасти нескольких славных английских парней, как я стала прокаженной. Где справедливость? Я потеряла покой, и ради чего? Боже!
Бокал выскользнул из ее пальцев и покатился по каменному полу. Силван откинула голову на изголовье кресла. В ее позе были отчаяние и безысходность, и Ранду стало нестерпимо жалко ее. Как же угораздило эту красивую женщину попасть в такое положение? И чем он может помочь ей?
— У меня нет друзей, нет родни, которая бы обо мне заботилась.
— Да как вы можете говорить такое? А мы?
Но Силван не слушала, продолжая изливать душу в бессвязных жалобах:
— Я даже спать не могу, все мне ужасы мерещатся, да еще каждый мужчина на меня как на потаскуху смотрит, а матери этих самых мужчин вообще мне не доверяют. — Она попыталась подняться на ноги.
— Не уходите. — Ранд поймал ее за руку, не давая уйти. — Мама говорит, что солнце всходит, когда вы улыбаетесь, а она очень хорошо людей чувствует. И Джеймсу вы нравитесь, а Гейл вас просто обожает.
— Гейл — дитя, — с горечью возразила Силван. — Что она понимает?
— Гейл видит больше многих взрослых, — мягко ответил Ранд — Кстати, даже тетя Адела хорошо к вам относится, а если уж тетя Адела кого-то одобрила… — Он поколебался, а потом все-таки сказал то, что давно собирался сказать:
— Да и меня вы тоже покорили. Хотите, докажу?
— Как это?
— А пойдемте со мной в постель.
Даже это, казалось, не вывело ее из задумчивости.
— Нет.
— Нам будет хорошо вместе.
— Нет.
— Это потому, что я — калека. — Слова его просто подтверждали факт и вовсе не были вопросом.
— Не поэтому.
— Так в чем дело? Я бы о вас позаботился. Я уверен, вам бы понравилось.
— Да как вы смеете? — Силван возмущенно посмотрела на него. — После всего, что я вам рассказала! Значит, вы тоже считаете меня доступной женщиной? И хотите на мне проверить, не утратили ли вы свои мужские способности?
— Да нет же, — растерянно оправдывался Ранд.
— Я ненавижу вас! —
Ну вот, опять он вел себя как последний дурак! Теперь, задним числом. Ранд мог сколько угодно клясть себя за тупость. Женщины любят, чтобы за ними ухаживали, чтобы с ними заигрывали, и уж, конечно, ни одной из них не понравится, когда ее тянут на простыни просто так, чтобы развеять уныние или убедиться в своей мужской силе. Хотя в этом Силван не права. В поместье отыскалось бы сколько угодно женщин, с радостью пришедших бы ему на помощь в изысканиях подобного рода. Но не волновало его это, пока Силван Майлз не вторглась в его жизнь. А если она из его жизни уйдет, он, пожалуй, опять утратит интерес к таким вещам. Ладно, завтра он попробует…
Входная дверь резко распахнулась, а потом со стуком захлопнулась.
Уж не Силван ли это? С чего бы это ей вздумалось выходить? А вдруг и в самом деле она?
Подкатившись в кресле к окну, он выругался, увидев, как Силван сбегает по ступенькам.
— Джаспер! — завопил он. — Джаспер, иди сюда! — Не дождавшись, пока кто-нибудь явится на его зов. Ранд схватил золотой подсвечник и стал им колотить по столу. Боже, неужели она убежала из-за него? Может, он своими домогательствами поставил ее в безвыходное положение?
Силван быстро удалялась. Теперь он видел лишь серебристую тень, мелькающую на фоне лужайки.
— Проклятье, ты где, Джаспер?! — Ранд схватил тяжелый стул и швырнул его в окно.
Стекло разлетелось, звук был резкий и дребезжащий. В студию ворвался ветер с моря, а Ранд опять закричал:
— Силван!
В комнату вбежал лакей, потом еще один, а вслед за ними на пороге возник растрепанный дворецкий.
— Лорд Ранд! — произнес он, задыхаясь. — Чем могу служить?
— Она удрала! — Ранд показал на окно. Силван уже не было видно. — А вы, болваны, стоите тут! Живее, ее надо остановить!
Лакеи засуетились, забегали, как овечки, которых кто-то спугнул, и они, заблеяв, стали жаться друг к другу. Ранд послал им вдогонку пару-другую крепких слов, а потом в мастерскую вбежал полуодетый Гарт.
— В чем дело, Ранд? — Почувствовав влажный ветер на лице, поглядев на разгромленное окно, Гарт проревел:
— Я спать хочу! Ты меня среди ночи с постели поднял, чтобы очередную сцену закатить?
— Силван на улице, — сказал Ранд. — Надо ее догнать. Как можно скорее.
— А ты не мог сообщить нам об этом как-нибудь по-другому? Без дешевых театральных эффектов, — все еще возмущенно заметил Гарт. — Окна-то зачем бить?..
Тут в мастерскую влетела Бетти и с одного взгляда во всем разобралась. Спокойно, как всегда, она сказала:
— Гарт, это не шуточки. На дворе этот умалишенный шатается, неужто мы допустим, чтобы он напал на мисс Силван?
— Да вряд ли уж так это опасно. — Но Хриплый срывающийся голос Ранда свидетельствовал о том, что он и сам не верит своим словам.
— Надо отправить людей на поиски.
Прибыли и леди Эмми с тетей Аделой, в пене бельгийских кружев и хлопьев легкого, легче пуха, хлопка. Дамы подталкивали друг друга локтями, стоя на пороге, и спорили, кому из них войти в комнату первой. Их пререкания лишь слегка усугубили общий шум: Гарт собирал мужчин, чтобы они прочесали все поместье. Ранд пытался унять обуявший его ужас, но вытянутые физиономии мужчин ясно говорили о том, насколько серьезно восприняли крестьяне слухи о привидении и о нападениях.