Грязная жизнь
Шрифт:
— Не хочу, чтобы она истекала кровью в моем доме.
Схватившись за дверцу машины, я отрывисто вздыхаю и буквально вою от боли. Айда продолжает работать ватным тампоном глубоко в ране. Я не могу нормально вдохнуть. Наклоняю голову, волосы прилипают к моему лицу из-за пота, я хрипло постанываю, слюна стекает из уголка моего рта и течет по подбородку.
Я в полном раздрае.
Медсестра, наконец, вытаскивает тампон из моей раны и показывает его мне. Айда указывает на пятна.
— Несмотря на то, что ты думаешь, я не ради
Мое тело яро трясется, и я молю ее:
— Не-а, пожалуйста, не надо. Пожалуйста.
Медсестра Айда игнорирует мои мольбы. Она берет новый тампон и повторяет весь процесс. Как бы я сейчас не выглядела, дрожа и постанывая, должно быть заметно, что мне совсем не весело, потому что даже Линг, смотря на меня с торчащими из носа салфетками, всем своим видом выражает сочувствие.
Айда вытаскивает тампон и осматривает. Кажется, она довольна чистотой раны, затем осторожно наносит антисептический крем и забинтовывает рану.
— Разбинтуй завтра утром и смажь кремом. Когда разбинтуешь, больше не забинтовывай. Пусть рана будет открытая, но чистая. Промывай в соленой воде дважды в день. Через неделю все заживет, но какое-то время будет болеть. — Поворачиваясь к Юлию, она говорит. — Несколько дней она вряд ли сможет много двигаться. Тебе придется помогать ей промывать рану.
Он хмурится.
— Что ты говоришь, неделю? Это ж просто прокол, а не огнестрел. Ей нужна неделя, чтобы все зажило?
Айда смотрит на меня прямо в глаза, я вижу, как она извиняется взглядом. И тут-то я понимаю, что она дает мне больше времени на лечение, чем требуется на самом деле, тем самым помогая мне. Женщина смотрит на Юлия и тихо добавляет:
— Четыре дня как минимум.
Не говоря ни слова, Айда начинает расстегивать мою блузку. Я шлепаю ее по руке.
— Эй!
Игнорируя мою слабую попытку сохранить свое достоинство, она бормочет:
— Тебе надо поставить укол. Вообще-то даже два. — Ее взгляд встречает мой. — Хотя может ты предпочитаешь укол в задницу вместо руки. — Она приподнимает бровь. — Я могу спустить с тебя штаны так же быстро, как и освободить твой рукав.
Я перестаю сражаться. Я не хочу заразиться, не хочу заболеть. Я позволяю ей раздеть себя.
Айда спускает мой рукав, чтобы высвободить руку. Она протирает кожу ватным тампоном со спиртом и ставит первый укол. Жжет адски, но я прикусываю язык. Второй приносит такую же боль, как и первый и она бормочет:
— Прививка действует медленно, но заменяет десятидневный курс таблеток.
Айда прижимает к моей руке ватный тампон, отрезает кусочек лейкопластыря и прилепляет его. Она объясняет: — Вероятно, завтра появится шишечка. Не трогай, если не хочешь расцарапать.
Линг в этот момент вступает в разговор.
— Можешь вправить мой нос, Айда? Не хочу, чтобы так и зажил криво.
Айда вздыхает и встает.
— Конечно,
Линг бросает на меня злой взгляд. Сморщив губы, она поднимает руку и показывает мне средний палец. Уходя от нас, она говорит:
— Чтоб тебя!
Айда направляется вслед за Линг и исчезает в доме, оставляя меня с Юлием.
— Тебе помочь идти?
Я смотрю на него. Мой мозг сосредоточен на более важных вещах.
— Ты отвезешь меня домой?
Еще как. Я вижу это в его глазах. Он отвезет меня домой, к моей смерти, затем оставит, будто я никогда и не существовала.
— Мне туда нельзя, — шепчу я, и выходит как-то совсем уж жалко.
Юлий наклоняет голову, изучая меня.
— Твой брат.
— Что?
Юлий выпрямляется.
— Твой брат тебе поможет.
Я отрешенно смеюсь.
— Мой брат как солдат. Если даже он и захочет мне помочь, он не сможет. А мой отец… — Я закрываю глаза и сглатываю комок в горле. — Мой отец сделает то, что должен, лишь бы сохранить мир.
Что значит, что я уже для него мертва.
Смаргивая слезы, я заявляю:
— Я не вернусь туда.
Бог свидетель, я это и имею в виду.
Юлий просто отвечает:
— Ты отправишься туда, куда я тебя повезу.
Качая головой, я утверждаю:
— Нет.
Затем он улыбается. Мимолетно, но все же.
— Правда так думаешь, воробушек?
Я сердито пялюсь.
— Я уверена.
Его улыбка такая широкая, и если бы не эта ужасная ситуация, я бы даже насладилась ею. Такая улыбка, как у него, заслуживает этого. Плохо, что он засранец, которого отправили убить меня. Он кажется серьезно относится к своей работе.
Он делает шаг вперед, вытянув руки.
— Расслабься, крошка. Я донесу тебя до дома.
Юлий Картер, может быть, и хозяин игры, но он делает одну огромную ошибку.
Он недооценивает мое желание.
В тот момент, как он оказывается на расстоянии вытянутой руки, я вытягиваю ногу и пинаю ему прямо по яйцам. Он резко выдыхает, но успевает вытянуть руку и схватить меня за волосы. Боль простреливает мой череп, и глаза наполняются слезами, но Юлий не тянет, просто держит меня. Я вновь пинаю его, на сей раз в коленку и борюсь. Я наблюдаю, как внутри него нарастает напряжение. Вена на виске выпирает, и он ослабляет свой захват.
Не медля ни секунды, стряхиваю его руку с себя, отрываю от блузки рукав, стараюсь уйти так быстро, как могу. Но всего спустя три секунды, меня роняют на землю с такой силой, что из легких выбивает весь воздух.
Я не могу отдышаться.
Мы боремся.
Я бью его, пинаю и даже ударяю его головой. Мои руки сжаты в кулаки, я борюсь из последних сил. Пытаясь успокоить меня, Юлий хватает меня за талию, прямо под грудью. Я умудряюсь дотянуться и ущипнуть его. Все что угодно, лишь бы он отпустил меня.