Гвардейские залпы
Шрифт:
– Причитается!
– и щелкнул себя по горлу.
"С чего бы это? В честь Нового года или что полк встретил?
– подумалось мне.
– Но все равно! В любом случае, так и быть..."
А вот и Рымарь! Значит, вылечился и вернулся в полк. "Только почему с ним и Женя Богаченко?
– снова удивился я.
– На время моего отсутствия его к ним приставили?"
Как бы отвечая на мои мысли, командир полка сказал:
– Дождемся остальных, и тогда поведешь. Кстати, ты назначен командиром шестой батареи.
Это было неожиданно.
– Как, а Портной?
– вырвалось у меня. Иван Захарович, улыбаясь, развел руками.
– Запросили желающих на курсы топографов. Оказывается, ему давно хотелось...
Теперь у Васильева батареями командовал я и Комаров. Что ж, для меня это была немалая радость. В училище мечтал командовать батареей. Водить в бой подразделение и самому решать, как лучше громить врага.
– А Богаченко на твое место. Как думаешь, справится он?
– Кузьменко засмеялся.
– Боюсь, что будет храбрым сверх меры.
– Справится, товарищ гвардии подполковник!
– горячо заверил я, а сам подумал, что Женю действительно стоит предупредить, чтобы не лез на рожон, куда не надо.
– Да!
– вдруг вспомнил командир полка.
– Какого это вы художника за собой по НП везде таскаете?
– Он сам из разведки никуда не хочет, товарищ гвардии подполковник.
– Который из них?
– Кузьменко взглянул на вытянувшихся в сторонке Федотова и Черепанова.
– Этот, что потемнее?
– Да...
– Сегодня же направить в штаб полка. Колонна выезжала со станции Жешув. Я сидел в кабине первой установки. Внезапно сорвавшееся с моих губ восклицание заставило хмурого водителя боевой машины Царева удивленно взглянуть на нового командира батареи:
– Опасаетесь, что поп дорогу перейдет?
– Точно...
Окруженный своими прихожанами, на перекрестке стоял знакомый ксендз. Он благословлял проходившие мимо "катюши" - великое оружие Советской Армии.
Переехали мост через Вислу. Миновали Сандомир - старинный город, как и Великие Луки, и так же, как и Великие Луки, почти совсем разрушенный войной. Вскоре одна за другой батареи начали отделяться, направляясь каждая к своим позициям. Сандомирский плацдарм!..
На огромной равнине за Вислой разместились готовые к наступлению армии Первого Украинского фронта. Цель готовящейся операции - разгром немецко-фашистской группы армий "А", выход на Одер и обеспечение выгодных условий для завершающего удара на Берлин.
Опасность нависшего над ними плацдарма враги понимали, и потому к началу 1945 года построили между Вислой и Одером сеть рубежей обороны. Их-то и предстояло штурмовать.
На равнине, повсюду, насколько мог охватить глаз, располагались огневые позиции батарей. Они стояли тесно. Пушки, гаубицы, гвардейские минометы. Заняли и мы свои огневые позиции.
Время от времени, то в одной стороне, то в другой, раздавались глухие взрывы.
– Что это?
– спросил меня Комаров. Наши огневые находились рядом.
–
Я помедлил с ответом, чтобы проверить свою догадку. Снова приглушенный и все же очень сильный разрыв. Сомнений у меня больше не было.
– Землю рвут...
– Под орудийные окопы?
– Конечно! Неохота же мерзлую долбать!
– Давай и мы!
– А маскировка? Не попадет?.. Несколько секунд мы колебались.
– Сойдет в тумане!
– оба махнули руками и засмеялись.
Взлетели комья земли от взрыва трофейных противотанковых мин, которые грудами громоздились возле разминированных полей. Через два часа боевые машины уже стояли в окопах полного профиля. Этим же способом оборудовали укрытия для снарядов, щели для расчетов.
– Быстренько управились!
– похвалил нас Васильев, вернувшийся из штаба полка.
– Даже чересчур!
Пришлось скромно потупить глаза.
– Я говорю, Павел Васильевич, - вмешался капитан Чепок.
– Как это решился Иван Захарович спарить этих двоих? Сплошная же круговая порука!
– После обеда пойдем выбирать передовые огневые, - сказал Васильев.
– Нам поставили очень серьезную задачу.
Огневые оказались почти на самом переднем крае. И если бы не густой туман, то передвигаться в этом районе было бы небезопасно. Мы пристроились в одной из воронок.
– Вот!
– Васильев замерил расстояние по карте.
– Стреляем на предельной дальности. А я надеялся отнести огневые метров на семьсот.
– Он крепко выругался. Все, склонившись над картой, хмуро задумались. Еще одна неприятная догадка пришла мне в голову.
– Вся беда, что придется здесь стоять не меньше часа!
– Почему?
– Васильев быстро вскинул голову.
– Потому что с середины артподготовки к переднему краю потянется артиллерия, обозы, тылы, и дорога будет забита.
– Правильно! Я об этом еще не подумал. В пять утра даем залп, открывая атаку передовых батальонов, - размышлял Васильев.
– В десять начинаем общую артподготовку, в десять тридцать - налет по второй позиции, в одиннадцать сорок шесть - залп с этой огневой позиции. Да, придется, наверное, дать там последний залп и сразу сюда.
Самым осторожным и предусмотрительным из присутствующих был, конечно, Бурундуков. Вот и сейчас, несколько раз вздохнув над картой, произнес совсем не то, что, наверное, думал:
– Ничего! Отроете поглубже аппарели да установки расставите подальше друг от друга, авось и пронесет!
– В том-то и дело, что никаких "авось" и аппарелей здесь не выйдет! голос Васильева иногда мог звучать очень неприятно.
– Стрелять будем с открытых позиций!
– Как?!
– Так. Пехота перед атакой должна видеть, что "катюши" рядом. Поэтому, может быть, нам и дали такую цель - на предельной дальности.
Было над чем подумать!
– Вечно приходится нянчиться с этой пехотой!
– теперь уже не утерпел Богаченко и тоже, как и Бурундуков, невпопад.