Гвардейские залпы
Шрифт:
– Здорово!
– весело заговорил Будундуков.
– Я смотрел, что у вас творилось. Думал, что все перемешает! К вам сам поехал, с "огурцами".
– Да? А много?
– Пока на два приема... Еще будут. Снаряды - это сейчас было самое главное.
– Пойду встречать.
– Связывайся почаще, - кричал Бурундуков.
Выскочив из дома, я осмотрелся.
На безлесной, с невысокими холмами местности, покрытой снежным покровом, густо чернели воронки и россыпи рассеянной взрывами земли.
Вдоль дороги, ведущей от переправы к деревне, пригибаясь перебегали гвардии майор Васильев и два радиста. Далеко за ними, тяжело преодолевая снежное месиво, ползли автомашины с боеприпасами.
– Гребенников, восемь человек навстречу снарядам!
– По два человека от расчета, старший сержант Меринков. К машинам бегом! скомандовал Гребенников.
– Ну и заваруха!
– Васильев тяжело присел на выступающий фундамент дома. Направляющие, вижу, торчат - значит, установки целы. А люди?
– Тоже... Врылись хорошо.
– Я облегченно вздохнул, глядя на Васильева.
– Очень я опасался!
– перевел дыхание Васильев.
– Только вот что. Я считаю, что батарее надо оставаться здесь. Ты как?
– Согласен, очень уж пехота любит, когда мы рядом. Подошли машины с боеприпасами. Намучившиеся без снарядов огневики бросились их разгружать и заряжать установки. Батарея снова была готова к бою.
– Я, пожалуй, вернусь в дивизион, - кивая на пустые машины, сказал Васильев.
– В случае необходимости действуй самостоятельно.
Я утвердительно кивнул.
– А это еще что за машина?
– Васильев, прищурившись, смотрел в сторону Одера.
– "Санитарка". Соседей, что ли? Слишком опасно ей тут разъезжать.
Юркая санитарная машина, пробираясь между воронками, быстро приближалась. Вот, встретив раненого, она притормозила. Выскочили две девушки. Подхватив бойца под руки, они быстро втащили его через заднюю дверь в кузов. Машина снова двинулась в нашу сторону.
– Ух, молодчины эти девчата!
– Васильев даже ногой притопнул.
– Ты видел такое? Ну, скажи?
Но я, не спуская глаз с машины, молчал.
В кабине, рядом с шофером сидела Катя. Я ее сразу узнал по золотым волосам. Было лишь непонятно, что могло занести машину из полевого госпиталя на передовую.
"Санитарка" остановилась, и Катя, выскользнув из кабины, подбежала к нам.
– Ты жив...
– она протянула мне руки.
– За переправой ваши сказали, что здесь должно быть много раненых. Давайте мы их заберем, минуя медсанбат.
– Она заметила Васильева
– Здравствуйте. Ну, где ваши раненые?
Это получилось необыкновенно трогательно: девушки-медики, пробившиеся к нам, в самое пекло.
– Нет у нас раненых, товарищ младший лейтенант медицинской службы! наперебой закричали солдаты, в их голосах слышалась радость. И даже как бы легкое сожаление, что вот никого не увезут с собой эти замечательные девчата.
– Все целы и невредимы. Вот в деревне их много...
– Катечка!
– Растроганный Васильев завладел Катиной рукой и попытался поднести ее к губам.
– Один я раненный, и в самое сердце...
– Тогда в деревню!
– девушка приветливо помахала нам и вскочила на подножку.
– До свидания!..
– Я все-таки успел поймать ее прощальный взгляд.
Объехав дымящегося "тигра", "санитарка" понеслась по деревне, где к ней потянулись со всех сторон раненые бойцы.
– Да кем же она вам будет? Откуда?
– засыпали меня вопросами со всех сторон.
– Тоже москвичка. До войны были немножко знакомы. Замечательная девушка.
– Да уж куда лучше... Славные сестрицы. Сейчас они обратно поедут.
– Ну, бывайте.
– Васильев направился к машинам. Вскоре телефонист снова подозвал меня к телефону. Бурундуков на том конце провода закашлялся, потом невнятно спросил о Васильеве. Я ответил ему, что тот отправился обратно. Бурундуков снова раскашлялся и вдруг совсем неожиданно спросил, как я себя чувствую. Это означало что-то необыкновенное.
– Что случилось?
– спросил я тревожно. Помолчав, гвардии капитан Бурундуков произнес;
– Пулей в лоб убит лейтенант Богаченко. Я застонал...
– Ты слышишь? Алло! Почему молчишь?
– Я не мог вымолвить ни слова, горло сдавило, боялся вот-вот разревусь.
С того дня из нашего выпуска остались в дивизионе только мы с Комаровым. И невольно закрадывалась мысль: чей же теперь черед?
Женю похоронили на берегу Одера. Я долго еще стоял у могилы, утирая мокрое от слез лицо.
Бой продолжался до вечера и еще несколько дней. До конца измотав свои силы, фашисты прекратили безуспешный штурм плацдарма, так и не прорвавшись ни на одном участке.
На подступах к Берлину против войск Первого Украинского фронта противник соорудил три оборонительные полосы. Первая или главная полоса проходила по левым берегам рек Одер и Нейсе. Она имела несколько позиций со сплошными траншеями, дотами и дзотами. Глубина ее достигала 5 - 10 километров, а общая глубина обороны составляла 20 - 40 километров.
Мобилизовав всех стариков и мальчишек и вручив им оружие, издав приказ о расстреле на месте всех, кто попытается отступить, фашисты приготовились защищаться до конца.