Хамза
Шрифт:
Хамза с интересом слушал Гиясходжу.
– В годы Советской власти я прочитал по-русски такие книги, как "Коммунистический манифест", "Материализм и эмпириокритицизм", "Вопросы ленинизма". И, безусловно, понял одно для себя, что религия - это действительно личное дело каждого человека. Никто не может заставить человека верить во что-нибудь или не верить. И в этом смысле Советская власть была права, отделив религию от государства. Я верю в святость гробницы Шахимардана не более, чем вы, но поскольку народ верит в то, что при гробнице
– Вы в самом деле довольно своеобразный шейх, - сказал Хамза, и в его голосе уже не было иронии.
– Было бы интересно откровенно поговорить о некоторых сторонах здешней жизни.
– Я всегда к вашим услугам.
Снизу, от гробницы, вдруг начали долетать какие-то вопли, крики, визги...
– Что там происходит?
– спросил Хамза.
– Очередное радение фанатиков. Пожаловали дервиши. Сегодня же пятница.
Алиджан рыхлил землю. Кетмень в его мускулистых руках, высоко взлетая над головой, с силой, глубоко вонзался в землю.
Йигит ловко откидывал назад большие куски земли вперемешку с щебнем и камнями. Он разгорячился, вспотел, почернел от солнца, выпуклые мышцы на спине и плечах блестели медью.
Со стороны противоположного конца поля прибежал запыхавшийся Амантай.
– Беда, Алиджан, беда!
– Что случилось?
– Шадман-ака, этот старик с раскисшими мозгами, решил отдать Санобар шейху Исмаилу, пожертвовать ею.
Алиджан застыл с поднятым кетменём.
– Похоже, что старик свихнулся малость. Что будем делать?
– Эх, доля моя страшная!
– Алиджан швырнул кетмень.
Амантай сдвинул тюбетейку с затылка на лоб.
– Надо вмешаться...
– Как?
– растерянно смотрел на друга Алиджан.
– Сегодня все шейхи здесь, и дервиши целой толпой с утра заявились.
– Соберём всех наших йигитов!
– горячился Амантай.
– Драться с шейхами будешь?
– С шейхами мы драться не будем, но покажем им, что молодёжь, в случае чего, способна обуздать их!
Алиджан с досадой махнул рукой.
– Кого ты будешь собирать? Никого нет в кишлаке, всех послали по делам в разные стороны: одного в горы к отарам, другого - на базар, третьего - ещё куда-то... Три-четыре человека в кишлаке осталось.
Но разгорячившегося Амантая уже ничем нельзя было остановить. Протест, поднявшийся в его душе против шейхов, искал выхода.
– Всё равно пойдём! Вдвоём отобьём Санобар!
– Я знаю, что нужно делать, - вдруг сказал Алиджан.
– Что?
– Где Хамза-ака? Ты видел его сегодня?
– Правильно, Алиджан! Как же это я забыл про нашего гостя? Ведь я же его на арбе вёз!..
Шадман-ходжа склонился перед шейхом Исмаилом:
– Таксыр мой! Неужто на этом белом свете я дожил до такого... Послушайте мои жалобы, внемлите своему рабу. Я привёл сюда свою дочь Санобар. Прежде она была
– Вы очень хорошо поступили, Шадман-ходжа. Вы очень проницательны... Шайтан покушается на веру и совесть вашей дочери. Оставьте её у моей жены, ишан-айи. Недельку-другую она почитает над ней молитвы, глядишь - ваша дочь и образумится. Молитва всесильна. Ваша дочь будет спасена от шайтаньих наваждений. А потом надо будет подумать о её замужестве. Выданная замуж девушка вне опасности. Обручим её с каким-нибудь смиренным и набожным мусульманином и свершим тем самым благое дело.
Разговор проходил перед мазаром. Шадман-ходжа, согнувшись в поклоне, потёр полы халата шейха о свои глаза. Будто воробей, заколдованный змеёй, смотрел он на шейха, не разгибаясь, снизу вверх. Растроганный тем, что шейх разговаривал с ним ласково, Шадман прослезился и сказал:
– Рахмат вам! И если не от меня, то от бога воздастся вам!
По знаку шейха Исмаила группа женщин в паранджах окружила Санобар.
И в это время на площади перед мазаром появились Хамза, Амантай, Алиджан и председатель кишлачного Совета Валихан.
– Зачем вы взяли меня с собой? Почему вы вмешиваетесь?
– плаксиво говорил председатель сельсовета, обращаясь к Хамзе.
– На такое вмешательство местным властям не дано полномочий. Шейх Исмаил очень тихий человек, желающий людям только хорошего.
– Ата!
– крикнул Алиджан, решительно приблизившись к Шадману.
– Заберите Санобар обратно!
– Отойди! Прокляну!
– яростно взревел Шадман.
– Я хочу наставить свою дочь на путь истины! Кто ты такой, чтобы приказывать мне?!
У Алиджана потемнело в глазах. Он бросился к Санобар. Но из окружения шейха Исмаила выскочили несколько человек и оттолкнули Алиджана.
– Что это за самоуправство!
– выбежал в центр площади перед мазаром Амантай.
– Есть у нас в Шахимардане Советская власть или нет?
Хамза подошёл к шейху Исмаилу.
– Я требую от имени Советской власти освободить девушку. Верните её отцу, и пусть он отведёт её домой!
– громко и властно произнёс он.
Но Исмаил даже не шелохнулся. С достоинством и степенностью, в которых ему нельзя было отказать, он посмотрел на Хамзу.
– Уважаемый поэт, ваши убеждения и ваш путь иные, чем у нас. Вы идёте своей дорогой, и мы не мешаем вашим делам. Не вмешивайтесь и вы в нашу религиозную жизнь...
– Помолчав, он добавил тихо: - Каким вы были в молодости, таким и остались: резким и вспыльчивым. И никак не образумитесь.