Ханет. Том 1
Шрифт:
– Да хватит тебе, не волнуйся ты так! У тебя сейчас начинается самая счастливая пора. Ты вот-вот купишь гзартму. Тебе будет с кем ужинать и кому дарить подарки. Будет для кого возвращаться домой и с кем поговорить перед сном. Будет, о ком заботиться и за кем ухаживать. Не говоря уже обо всем остальном… Понятное дело, для тебя это все непривычно, и перемены зачастую пугают, но кто мне только что говорил про Фуржаг и ее паровой двигатель, а? Все будет хорошо, сестренка!
– Спасибо! – Миджирг на секунду сжала запястье подруги в привычном для дард жесте благодарности. – Я, наверное, действительно слишком драматизирую. Профессор психологии Пайтелио, если ты помнишь, учил нас, что у каждого есть темы,
– Прости! – Тилшарг хлопнула ее по спине. – Я, правда, не подумала. Да и твой профессор Пайтелио мне не шибко нравился. Больно эфемерно у него все, двояко и не однозначно. Астрономия была мне ближе…
Они остановились около небольшой круглой хижины с соломенной крышей. Из кривенькой трубы вился дымок. Дверей со стороны улицы не было – лишь небольшое овальное окошко с прилавком. Тилшарг постучала костяшками пальцев по стеклу. Открылось оконце, повеяло уютным теплом, в воздухе аппетитно запахло свежими лепешками.
– Мне с творогом и малиновым вареньем, – попросила Миджирг.
– А мне с творогом и медом, – добавила Тилшарг. – И два горячих травника.
Она бы с большим удовольствием выпила кофе, но в подобных забегаловках, «на ход ноги», кофе не продавали. Слишком уж дорогим был напиток.
Тилшарг расплатилась, наотрез отказавшись брать долю Миджирг – ведь та угощала вчера за ужином. Получив завернутые в вощеную бумагу лепешки с начинкой, они двинулись к Аукционному дому, находящемуся не в квартале Торговых рядов, как этого можно было бы ожидать, а неподалеку от самой нереспектабельной части города. На гшхаре район назывался Даргхшда, на гиайе – Таальякахатаа, на общем – Барыган. Дарды не были в восторге от того, что им приходится покупать себе гзартм, словно товар и вообще ничего хорошего в торговле людьми не видели. Однако с тех самых пор, как они поселились в Забраге, отрезанные от остального мира, а главное, от Валлории, где жили милые их сердцу эмрисы, с которыми они ладили лучше всего, добыть себе гзартму другим способом стало просто невозможно.
За Аукционным домом, огороженный высокой стеной, простирался черный рынок, из-за которого квартал и получил свое название. Вопиющие нарушения закона там умело пресекались, но как ни боролись власти со спекулянтами, особо в этом не преуспели. Таможня Запопья знала свое дело и тщательно досматривала караваны, вот только уничтожить совсем нелегальный бизнес не удавалось никак.
В конце концов, Барыган был отдан на откуп Йоджинг Свирепой, шаджадерре[1] Запопья. Говорили, что ее не боится только королева Уширг. Йоджинг пообещала, что если власти пойдут ей навстречу и наделят правом действовать по своему усмотрению в районе Барыгана, она навсегда избавит жителей Запопья от бед и напастей, связанных с преступностью. Свое обещание она исполнила. Что теперь на самом деле творилось в Барыгане, приличные дарды, и уж тем более ни один приличный гзартма не имели понятия. По слухам, там нашли себе пристанище игроки, торговцы запрещенными артефактами, никому не нужные гзартмы и всякий сброд, умудрившийся просочиться в Запопье с очередным караваном, да и оставшийся насовсем.
Величественное здание Аукционного Дома, для проектирования которого пригласили звезду лурийских архитекторов Туриллио, представляло собой комплекс из трех одноэтажных павильонов с высокими потолками и большими окнами. Для его отделки экстравагантный Туриллио использовал стекло и металл, а не камень, которым облицовывали остальные дома в Запопье. Переплетение фантасмагорических растений с диковинными цветами сходились арками над остроконечными, а не круглыми или овальными, как это было принято в Забраге, окнами. На приступках между окнами застыли отлитые
Тилшарг доела лепешку и выкинула обертку в мусорное ведро, украшенное чугунными нарциссами. Опустевшие стеклянные чашки они отдали в хижинку, торговавшую лепешками перед самым входом в Аукционный дом.
– Ну, показывай! – поторопила Тилшарг. А Миджирг, внезапно оробев, словно дневалый ягненок, топталась у самого входа, растерянно оглядывая зал.
Было еще очень рано и посетителей пока пришло немного, а потому две богато одетые дарды, застывшие в дверях, привлекали к себе ненужное внимание торговцев. Ни к чему людям знать, что они тоже способны робеть, волноваться, расстраиваться и испытывать чувство неуверенности. Зеленые, бесчувственные, расчетливые и суровые чудовища из легенд – такими они были для людей, и вовсе не собирались развеивать мифы.
Миджирг, наконец, совладала с собой, нерешительность исчезла с ее лица.
– Оскат в этом году в Лиловом павильоне, – указала она вперед и пожалела, что выкинула трость. Такой жест смотрелся бы куда эффектнее, будь она при ней.
– О как! Значит, действительно превзошел себя, – уважительно отозвалась Тилшарг. Лиловый павильон занимал торговец, привезший наибольшее количество пригожих юношей. Всего в Аукционном доме было три больших зала, каждый был разделен на несколько павильонов, называемых по цвету стен. Так, в самом большом зале находились Розовый, Сиреневый, Бежевый и Лиловый павильоны. К последнему и направились подруги.
Тилшарг интереса ради посматривала по сторонам, чтобы оценить того или иного гзартму, а вот Миджирг шла вперед, не замечая ничего и никого вокруг. На ее лице была написана угрюмая решимость, и только Тилшарг знала, что обычно за таким выражением она скрывает сильное волнение.
Наконец, она остановилась почти в центре Лилового павильона и едва заметно кивнула в сторону одной из комнаток. Тилшарг непринужденно провела рукой по волосам и кинула взгляд влево. Там, куда показала Миджирг, находилось сразу три маленькие комнатки, а в них, выпрямив спины, сложив руки на коленях, смирно сидели гзартмы.
– Что ж он одевает-то их так бедненько! Попал в Лиловый павильон, а на одежде экономит, – недовольно проворчала Тилшарг. Ну грешен ты скупердяйством, так постарайся не демонстрировать это остальным столь нарочито!
Дардам скупость была чужда, и они часто удивлялись, как далеко может завести алчность слабовольного человека.
– Да щавель с ней, с одеждой! – тихо выругалась Миджирг. – Ты скажи, как он тебе?
– Какой именно-то? В зеленом? Желтом? Розовом? Их там трое!
– В розовом, – сквозь зубы процедила Миджирг, но слух у дард был отменный и Тилшарг прекрасно ее расслышала.
Они повернулись, уже не скрывая своего интереса к выставленным на продажу гзартмам. И, конечно, тут же к ним бросился Оскат, улыбаясь во весь рот и приветливо кивая. Тилшарг он знал хорошо и заработал на ней кругленькую сумму два года назад, продав ей гзартму. Так что торговец и теперь, похоже, рассчитывал на удачную сделку. Миджирг он тоже знал и помнил, что ту ни разу не удалось заинтересовать ни одним гзартмой, а потому даже не предполагал, что покупательницей может оказаться она. Эти министриссы всегда приходили в Аукционный дом вдвоем, так что Оскат был уверен, что Миджирг снова явилась сюда лишь в качестве сопровождающей.