Ханский ярлык
Шрифт:
— Хорошо. Собирай.
Тут было вмешалась Ксения Юрьевна:
— Ну что ты, Миша, пристал со своими ловами к Александру Дмитриевичу, как будто у них своих ловищ нет.
— Ничего, ничего, княгиня, — успокоил гость хозяйку. — Почему бы не показать отроку, как это делается.
Видимо, гость о чём-то догадался, сопоставив приставанья княжича с ловами и сердитый, осуждающий взгляд его сестры в это время. И решил осадить мальчишку, назвав его отроком — не княжичем, не Михаилом, а именно отроком. Для
Таким образом Александр Дмитриевич этими с виду невинными словами — «показать отроку» — очень тонко уел мальчишку.
Впрочем, и «репей» в долгу не остался, вытащил-таки жениха на поединок с вепрем — зверем сильным и опасным.
После обеда Ефросинья у себя в светёлке пеняла брату:
— Ты что, с ума сошёл, что ли? Да если б я знала, чего ты удумал, я б ни за что не пошла за стол.
— Но я же тебе сказал, проверю на смелость. Видишь, согласился, значит, не трус.
— Ну и всё. Не трус. Убедился? Ступай и отмени лов.
— Ты что, Фрося? Теперь самое главное — испытание. В лесу. Пусть поучит «отроков». Поглядим.
— А если его вепрь стопчет или поранит? Что тогда?
— Тогда найдём тебе другого, — засмеялся Михаил.
— Я серьёзно, а тебе смешки. Ты забыл, в позапрошлом году ловчего Данилу секач изуродовал до смерти. Это ловчий, который их на своём веку не один десяток взял. А тут молодой человек — всего трёх ещё убил.
— Ничего, Фрося, даст Бог, убьёт и четвёртого. А на Данилу тогда матёрый секач выскочил, да и сам он зевнул. Старик плохо слышал уж.
Ловчий Митяй уехал с вечера готовить кличан для охоты. Их он набирал из окрестных весок, собирая вместе с собаками в одном месте. С кличанами обычно расплачивались добычей, если таковая случалась, а если охота была неудачной, то обходились и так.
Сами охотники выехали со двора рано утром, ещё по росе. Помимо княжичей ехали кормилец Александр Маркович и, конечно, Сысой. С гостем было его трое гридей. Итого ехало семь человек, все вооружённые копьями, луками и кинжалами.
У Александра Марковича вместо копья была рогатина с кованым и острым наконечником в виде ножа.
Впереди ехал Сысой, хорошо знавший дорогу и главное место, где должна была быть засада. Видимо, с отцом они всё это с вечера обговорили. У Сысоя на боку болтался охотничий рог для подачи сигналов.
Ехать пришлось довольно долго. Коней оставили с одним из гридей в какой-то низинке, а далее с полчаса шли пешком. На одной из полянок в лесу их встретил Митяй. Он расставил всех по местам, тихо предупредив:
— За спиной у вас сеть.
И исчез. Время тянулось медленно. Но вот вдали пропела охотничья труба, и сразу там завыли,
Застрекотала где-то сорока, явно выдавая присутствие какого-то зверя или человека. Когда на поляну выскочили вепри — целый выводок, — всё произошло в считанные мгновения. Визг диких свиней, рычание псов, удары копий.
Двух молодых вепрей-годовичков убили сразу, третьего добивали уже запутавшегося в сети. Старый секач ушёл, унося на себе обрывки сети и уводя за собой наиболее назойливых псов.
Все были взволнованы. Скоротечность происшедшего не давала возможности восстановить по порядку картину случившегося. Все говорили наперебой, мало слушая друг друга:
— Он на меня, а я его...
— Бью, а копьё скользит...
— Ну тут я вспомнил — под лопатку надо, под лопатку...
— Копьё как соломинку переломил...
— У меня сердце в пятки...
— А я и про кинжал забыл...
— Рылом, рылом мне в колено...
— А мне сапог распласнул-таки, паразит...
Наконец явился Митяй — главный ловчий. Справившись о добыче, велел одного вепря забрать кличанам. Лишь тогда спросил:
— Ну, все целы?
— Всё.
— И слава Богу. Хорошо, хоть матерого пропустили.
— Так он молнией промчался меж нами.
— Вот и хорошо, что меж вами. Наскочил бы на кого, стоптал бы и кишки выпустил.
Одного гридя отправили за конями, Сысой взялся добывать огонь, Митяй, вынув засапожник, принялся свежевать одного вепря.
Княжичи, Михаил и Александр, раскинув под кустом корзно, сели отдыхать. Отмахиваясь от комаров веткой берёзы, Михаил сказал:
— А ты молодец, Александр, не струсил.
— Хы. Трусить на ловле нельзя — удачи не будет.
— А где ж можно трусить?
— Нам? — переспросил Александр и, помолчав, ответил: — Нам, пожалуй, нигде нельзя. Слишком многие смотрят на нас.
— Ты вот собираешься в Орду ехать. Не боишься?
— А что мне бояться? Я ведь выход повезу, не рать поведу.
— А почему отец сам не везёт?
— У него тут забот полон рот. С новгородцами сладу нет. И потом, хочет, чтобы я с ханом познакомился, пригодится, говорит, на будущее.
— А как тебе моя сестра? Понравилась?
— Конечно.
— Слушай, Александр, если ты женишься на ней, давай жить мирно. А?
— Я согласен.
— А то я погляжу на отца твоего и его брата Андрея, всё время в ссоре.
— Сейчас помирились вроде. Пировали вместе, крест целовали на любовь.
— А мы вот с братом Святославом мирно живём. И вообще, если б не татарский набег этот с дядей твоим, у нас бы тишина и мир были. Татары много весок пограбили и пожгли. Людей попленили.