Хэда

Задорнов Николай Павлович

– Благодарим... Пожалуйста, виски... Разрешите, адмирал...

– За адмирала! За ваше здоровье, капитан!

Американцы выстроились в очередь. Деничиро, сидя за столом, выдавал на руки каждому «The list of disembarkation» [47] . Написано безукоризненно по-английски, кистью, но четко и аккуратно, словно напечатано в типографии: «Разрешается сход в порту Хэда, также прогулки на расстоянии две морских мили от места высадки».

Деничиро пожелал всего наилучшего, взял под козырек с кокардой, на которой изображены

три цветка оой – герб шогуна, и вышел на палубу, где его ждали переводчик и полицейские.

47

Виза, лист на право выгрузки.

Адмирал пригласил Уэкава на свой вельбот.

– Новая морская форма?

– Да, адмирал.

– Вы получили военный чин?

– Да, майора.

– Такого чина нет у моряков.

– Морской пехоты и береговой охраны, ваше превосходительство.

– Ясно. Поздравляю вас!

На берегу у причала двое полицейских в новой форме, но с красными погонами. Деничиро сам спроектировал эту форму, составил эскизы и отсылал на утверждение в Эдо. Шил русский портной из Кронштадта Иван Петров.

– Америка! Америка! – орут по всей деревне дети и мусмешки.

– Да у вас тут целая верфь, капитан! – воскликнул Вард, когда Степан Степанович привез американцев в ущелье Усигахора.

А мы еще сомневались, чему они обучают японцев! И могут ли! Американцы свободно ходят в Хэда! Японец в мундире дает «The list of disembarkation». У русских кораблестроительная верфь в Японии. Никаких запретов и полицейских грубостей. К адмиралу, его капитану с офицерами и американцам одинаково приветливы. Никто не ходит по следу. Чувствуется расположение крестьян. Никто не убегает и не прячется. Вард видит вблизи все, что его интересует, может идти, куда хочет, брать в руки инструменты, все трогать, говорить, переводчики к его услугам.

Три шхуны! Три, а не одна! Три стапеля. Плаз, как на хороших доках. Кузница. Шьют паруса. Вьют канаты. Гонят смолу. А где медники?

– Пожалуйте на шхуну «Хэда»! Медный двор – на другой стороне бухты, обнесен глухой изгородью, – объяснял Лесовский.

– Медь у них ценится? – спрашивает консул Рид.

– Японцы огородили медную мастерскую и приставили вооруженную охрану. Медь у них очень ценится. Это их валюта.

На фоне лесов множество красных матросских рубашек и разноцветных японских халатов.

– А где гнете доски?

– Вот сухопарня... пойдемте. Я покажу.

– Черт возьми... Ну что же, господа, – сказал Вард сопровождавшим его американцам, – вы видели? Заложены шхуны, примерно с нашу «Кароляйн». Что вы хотите! Три крытых эллинга, кузницы, целый завод. Если они так дальше пойдут, нам никогда их не догнать.

Все захохотали дружно – и американцы, и русские, и японцы.

– Смотрите, какие у них матросы. Очень хорошего сложения. Без исключения.

– А где вы набираете людей?

– Из рекрутов выбираются по жребию.

Вард подумал: одна шхуна скоро будет готова. Одну строят для себя. А еще две? Я понимаю, они строят для продажи японцам. Вот это коммерсанты! Это, видимо, концессия на паях с японцами. В

таком случае Перри обманут и мы одурачены. Сами японцы очень довольны и стараются. И порт открыт без всяких трактатов. Дизэмбаркация дозволена. Никаких помех! Японец в военном мундире.

– Японцы заметно движутся вперед!

– Yes, in full swing! [48] – ответил Шиллинг.

48

Да, полным ходом.

За ним идут двое юнкеров.

– Скоро праздник пасхи, – говорит Корнилов. – У нас уже грачи прилетели.

– А здесь я видел сегодня двух фазанов! Откуда, Татноскэ, фазаны?

– Да, в эту пору на Идзу прилетают фазаны... – таинственно и тихо сказал переводчик. И добавил: – Из Кореи.

– Это не опасно для Японии? – спросил Шиллинг.

– Кто же проектировал? – заинтересовался Рид.

– Молодой лейтенант Колокольцов, – отвечал Степан Степанович.

– Познакомимся с ним! – «Он ли построил?»

– Америка приехала! – говорили японцы друг другу, со страхом и любопытством оглядывая новых гостей.

С громадного амфитеатра гор, где таились караулы, со скал, окружавших бухту Хэда, из лесов, с крыш деревянных домов люди смотрели на черную шхуну. Опять что-то новое. Хотя не все удивлялись. Многие говорили, что это для нас теперь совсем не удивительно. Гостям мы рады. Но любопытства не обнаруживаем. Никакого парада. Никто не покорен. У нас в Хэда строятся свои корабли. Хэда – единственное село в Японии, где построен черный корабль. И будет не один. Ничего особенного не произошло. Из пушек не палили. Шхуна безмолвно стояла среди бухты, на ее синей поверхности. Все видели, как Путятин с офицерами съехал на берег и сразу сам, отделившись с Кокоро-сан, отправился на шхуну. А потом капитан повез туда американцев. Когда они шли по улице, многие трогали их одежду.

На американской шхуне совсем тихо. Кажется, там пришли хорошие, негромкие люди. Шхуна как бы подремывала на зеркальной глади хэдской бухты. Американцы не спешат хватать и есть детей, соблазнять женщин, заглядывать в общие бани, все рисовать и покупать. Тихо и бодро прошли в Усигахора. Приходится сомневаться, верны ли доходившие толки.

На берегу поставлена полиция. В новой форме и в сандалиях. Зря запрещается плавать по бухте в лодках, и нельзя приближаться к американскому кораблю.

Адмирал пригласил американцев обедать и сказал, что завтра с утра будут грузить на шхуну сто тонн риса для Камчатки и что матросы привыкли к рису и охотно едят его.

...После обеда шхуну подвели к берегу, закрепили двумя канатами за деревянные кнехты на причале. У трапа и на борту стояли американские матросы, заговаривали и пересмеивались с проходившими мусмешками.

Каких только людей не видел Вард в своей жизни. Приходилось ходить с эмигрантами из Франции, с китайцами из Кантона в Калифорнию, с искателями счастья на золотые прииски. Адамс не зря хвалил моряков погибшей «Дианы» и, как шли слухи, подыскивал торговый корабль для вывозки их из Японии.