Херберт Уэст, оживляющий мертвых
Шрифт:
Вскоре Уэст понял, что успех его опытов напрямую зависит от свежести используемого материала, и тогда он освоил гнусное и противоестественное ремесло похитителя трупов. В студенческие годы и после, во времена нашей работы в фабричном Болтоне, я относился к нему с благоговением, однако чем более дерзкими становились его эксперименты, тем сильнее терзал меня страх. Мне не нравилось, как мой друг смотрел на живых и здоровых людей. Затем последовал кошмарный эксперимент в подвальной лаборатории, когда я понял, что человек, лежавший на операционном столе, попал Уэсту в руки еще живым. Тогда ему впервые удалось восстановить у трупа рациональное мышление, но этот успех, купленный столь ужасной ценой, окончательно ожесточил его.
О методах, которые он применял в последующие пять лет, я не решаюсь говорить. Я не ушел от него только из чувства страха и был свидетелем сцен, которые
Уэст не дрогнув встречал опасность, хладнокровно совершал преступления. Он сделался одержимым, убедившись, что может вернуть человеческий разум к жизни, и бросился завоевывать новые миры, экспериментируя на оживлении отдельных частей человеческого организма. У него появились чрезвычайно смелые идеи о независимых жизненных свойствах клеток и нервных тканей, изолированных от естественной физиологической системы. Результаты не заставили себя ждать: использовав эмбрионы какой-то отвратительной тропической рептилии, он получил неумирающую ткань, жизнь которой поддерживалась с помощью искусственного питания. Он исступленно искал ответ на два биологических вопроса: во-первых, возможно ли хоть какое-то проявление сознания или разумное действие без участия головного мозга, только как результат функционирования спинного мозга и нескольких нервных центров; во-вторых, существует ли бесплотная, неосязаемая связь между отдельными частями некогда единого живого организма. Вся эта исследовательская работа требовала огромного количества свежерасчлененной человеческой плоти вот для чего Херберт Уэст отправился на войну.
Фантастическое, неописуемое событие произошло в полночь, в конце марта 1915 года, в полевом госпитале близ Сент-Элуа. Я до сих пор не могу избавиться от ощущения, что все это мне приснилось в страшном бредовом сне. В восточном крыле возведенного наспех здания, напоминавшего амбар, располагалась лаборатория Уэста, которую он получил якобы для того, чтобы разрабатывать новые радикальные методы лечения безнадежно тяжелых увечий. Там, в окружении покрытых запекшейся кровью трупов, он работал, словно мясник, я никогда не мог привыкнуть к тому, с какой легкостью он отсекал и сортировал различные части тела. Порой он и в самом деле творил для солдат чудеса хирургии, но главные его успехи носили не столь публичный и благотворительный характер. В его лаборатории раздавались самые разные звуки, странные даже средь этой кровавой вакханалии. Там часто звучали револьверные выстрелы, привычные на поле брани, но совершенно неуместные в больнице. Подопытным доктора Уэста не приходилось рассчитывать на долгую жизнь или широкую аудиторию. Помимо человеческой ткани он использовал материал, полученный от эмбрионов рептилии, который он культивировал с необычайным успехом. С помощью этого материала Уэст научился поддерживать жизнь в отдельно взятых частях человеческого организма именно этим и занимался теперь мой друг. В темном углу лаборатории, над горелкой причудливой формы, выполнявшей роль инкубатора, он держал огромный закрытый чан с клеточной тканью рептилии, которая, отвратительно вздуваясь и булькая, росла как на дрожжах.
Той памятной ночью в нашем распоряжении оказался великолепный экземпляр: труп человека, очень крепкого физически и в то же время обладавшего блестящим умом, что свидетельствовало о наличии чувствительной нервной системы. Судьба сыграла с ним злую шутку, ибо именно он ходатайствовал о присвоении Уэсту военного звания. Мало того, в прошлом он тайно изучал теорию реанимации под руководством Уэста. Сэр Эрик Морланд Клапем-Ли, майор, кавалер ордена За безупречную службу, лечущий хирург нашей дивизии, был срочно откомандирован в сектор Сент-Элуа после того, как командование получило сведения о шедших здесь тяжелых боях. Он вылетел на аэроплане, за штурвалом которого сидел отважный лейтенант Рональд Хилл, но непосредственно над местом назначения аэроплан был сбит. Мы в ужасе следили за его падением. От Хилла почти ничего не осталось, но труп великого хирурга почти не пострадал, если не считать полуоторванной головы. Уэст
У меня перед глазами и сейчас стоит страшная картина: в мертвенном свете электрической лампы Херберт Уэст вводит оживляющий раствор в руку обезглавленного тела. Подробности этой сцены я описать не в силах ибо дух безумия витал в комнате, заваленной рассортированными частями трупов, с липким от крови полом, почти по колено усыпанным обрезками человеческой плоти, где в дальнем темном углу над дрожащим голубовато-зеленым пламенем варилось, пухло и пузырилось гнусное месиво из ткани рептилии.
Экземпляр, лежавший на операционном столе, обладал превосходной нервной системой, Уэст хорошо это знал и ждал многого. Когда конечности трупа начали слегка подрагивать, в глазах моего друга зажегся лихорадочный интерес. По-моему, он ждал подтверждения своей теории, согласно которой сознание, разум и прочие составляющие личности способны существовать независимо от головного мозга. Херберт Уэст отрицал существование объединяющего, главенствующего начала, называемого духом. Он утверждал, что человек есть механизм, состоящий из нежной материи, каждая часть которого обладает большей или меньшей самостоятельностью. И вот всего один блестящий эксперимент должен был разоблачить тайну жизни, низведя ее до ровня мифа. Вскоре по неподвижному телу пробежала дрожь, мы с ужасом и отвращением наблюдали за тем, как оно, судорожно корчась и беспокойно двигая руками и ногами, стало медленно приподниматься. Затем обезглавленный труп в отчаянии простер руки сомнений быть не могло, это был жест осмысленного отчаяния, блестяще подтверждавший теорию Уэста. Наверняка нервы майора вспомнили последние минуты его жизни отчаянную попытку выбраться из падающего самолета.
Что было дальше, я никогда не узнаю. Возможно, у меня была галлюцинация, вызванная мощным взрывом немецкого снаряда, юпавшего в наше здание прямой наводкой кто станет это отрицать, если из-под обломков выбрались только мы с Уэстом? Мой друг, до того как исчезнуть, любил порассуждать на эту тему, и иногда ему становилось не по себе: странно, что у нас обоих была одна и та же галлюцинация. В сущности, произошла простая вещь, однако чреватая ужасными последствиями.
Отвратительно шаря вокруг себя руками, труп приподнялся, и мы услышали звук Слишком ужасный, чтобы назвать его голосом. Но самым ужасным был не тембр. И не смысл услышанного это была простая фраза: Прыгай, Рональд, ради бога, прыгай! Весь ужас крылся в источнике звука.
Ибо он исходил из огромного чана в проклятом углу, где копошились черные тени.
VI. Имя им легион
После того как год назад доктор Херберт Уэст исчез, бостонская полиция не раз меня допрашивала. Они подозревали, будто я что-то утаиваю, а возможно, и кое-что похуже. Но я не мог сказать им правды они бы все равно мне не поверили. Разумеется, им было известно, что деятельность Уэста выходила за общепринятые рамки. Он проводил свои жуткие эксперименты по оживлению мертвых тел так давно и так широко, что о полной секретности не могло быть и речи. И все же последняя катастрофа, от которой я до сих пор не могу прийти в себя, настолько изобиловала элементами дьявольской фантазии, что даже я сомневаюсь в реальности увиденного.
Я был ближайшим другом и верным помощником Уэста. Мы встретились давно, еще на медицинском факультете, и с первых дней я принимал участие в его ужасных исследованиях. Он настойчиво пытался усовершенствовать раствор, который вводился в вену недавно умершего человека, чтобы вернуть его к жизни. для этих опытов нам требовалось много свежих трупов, и добывали мы их весьма необычными способами. Иногда наши эксперименты заканчивались поистине ужасно: жуткие комья мертвой плоти Уэст пробуждал к тошнотворной, слепой, бессознательной жизни. Обычно результаты наших опытов бывали именно такими. Пробудить разум можно только у совершенно свежего трупа, пока еще не начался распад клеток мозга.