Холодное сердце Зимина
Шрифт:
1. Глава
Предновогодние пробки – самое настоящее проклятие для всех, кто вел себя плохо в уходящем году. Особенно, когда спешишь в аэропорт. Особенно, когда время, оставшееся до окончания регистрации на рейс, катастрофически быстро убывает!
Дорогой Дедушка Мороз, я вела себя в этом году потрясающе! Пусти меня, пожалуйста, на праздники в Таиланд! Очень-очень прошу.
Я закрыла зимнюю сессию досрочно и на отлично, летнюю, кстати, тоже. Отработала практику в юридической конторе папиного друга и спустила всю зарплату на подарки близким, а не себе
Но я обязана успеть на этот рейс! Ведь в Тае меня уже ждут родители и младшая сестра, которой повезло больше, чем мне, ведь в силу возраста ей не нужно сдавать экзамены.
– Ну, что там? – нетерпеливо интересуюсь с заднего сиденья у застучавшего таксиста.
Он там случайно не уснул? Мы не двигаемся уже сорок минут!
– Стоим, – сонно бормочет водитель.
– Ясно.
Еще десять бесконечных минут ожидания и моих лихорадочных молитв и машина, наконец, начинает медленно двигаться.
Я выскакиваю из такси в самом начале парковки у аэропорта – толкаться в пробке еще здесь смысла нет. Я быстрее на своих двоих доберусь до терминала, чем сидя в тачке.
Усмехнувшись, таксист вытаскивает мой чемодан из багажника, и я чуть не падаю, когда пытаюсь его поднять самостоятельно. Зачем мне нужно было утрамбовывать в него весь свой летний гардероб? Обошлась бы одними шортами, купальником и парой сменных трусов! Но нет, я запихнула туда даже вечернее платье и две пары блестящих босоножек, в которых планирую отплясывать всю новогоднюю ночь в баре на берегу океана. Поправка: если, конечно, доберусь до этого самого океана.
Из-за гигантского чемодана я, собственно, и не прошла заранее регистрацию, ведь мне все равно придется стоять в очереди, чтобы сдать его в багаж. Жаль я не учла количество людей, которые окажутся тридцатого декабря в аэропорту, чтобы улететь на каникулы…
Снег валит большими хлопьями, красиво переливаясь в вечерних огнях. Впереди компания парней в новогодних колпаках делает селфи и зазывает сфотографироваться с ними всех проходящих мимо женщин, каждую называя Снегурочкой. Атмосфера самая праздничная. Воздух искрит предвкушением чуда, сугробы украшают конфетти из хлопушек, пахнет шампанским и… моей паникой. Потому что пробка из людей, столпившихся на входе в терминал, еще больше, чем из машин на парковке.
– Капец…
Настроение стремительно ползет вниз и оказывается рухнувшим на тротуар, когда прямо передо мной вклинивается высокая фигура в светлом пуховике.
– Эй, здесь вообще-то очередь! – пихаю вперед свой чемодан, умышленно задевая ручкой зад парня.
– А я и не заметил, – обернувшись, парень посылает мне дьявольскую ухмылку. – Привет, Ушакова. Крайней будешь?
Невероятно!
Тимур Зимин собственной персоной! Хам, прогульщик и один из дружков моего бывшего парня. Вот кого я не ожидала здесь встретить, так это его. Украдкой оглядываюсь, чтобы
– Да. Подвинься! – ворчу я, двигая чемодан.
– Везет мне, ведь я уже впереди.
– Я тебя не пропущу! У меня регистрация заканчивается через двадцать минут! – толкаюсь вперед, пытаясь пробить себе дорогу локтями.
– Вот так совпадение, моя тоже. Удачи!
Зимин треплет меня по шапке как несмышленого малыша. Уворачиваюсь, отталкивая его руку.
Подарив мне еще одну сверкающую улыбку, нахал отворачивается и просачивается сквозь толпу. Скидывает свой рюкзак на ленту досмотра, выгребает из карманов ключи и телефон и быстро проходит дальше. Как, блин, ему это удается?
Меня, сжалившись, пропускает вперед семейная пара с двумя детьми и кучей вещей и, спустя пять минут я, наконец, оказываюсь в здании аэропорта.
Волоча за собой чемодан к зоне регистрации, вновь замечаю светлую куртку Зимина.
Мне даже приходиться несколько раз моргнуть, чтобы удостовериться в том, что это не глюк.
Не глюк.
Тимур подходит к стойке, где регистрируют пассажиров бизнес-класса и, улыбнувшись впечатлительной девушке, протягивает свои документы.
Обернувшись через плечо, прикладывает два пальца к своему лбу и салютует мне все с той же улыбкой, от которой у большей части студенток нашего вуза тут же мокнут трусы. У меня же за этот год выработался устойчивый иммунитет к подобного рода парням.
Мажорам. Придуркам. Бабникам.
Зимин подходит под каждое определение.
– Ушакова, эмигрируешь? – говорит Зимин, кивая на чемодан размера L, стоящий около моих ног.
– Не твое дело! – бормочу, толкая свой багаж к весам. – Что ты делаешь?
Недоуменно смотрю, как Тимур поднимает чемодан одной рукой, помогая поставить его на платформу.
– Добро.
– Я не просила.
Зимин закатывает глаза, взлохмачивает свои волосы, приводя их в еще больший беспорядок, чем обычно.
– Могла просто сказать “спасибо”. Или у тебя язык отсохнет?
– Спасибо.
– Надо же, не отсох? А ну-ка покажи… – Тимур наклоняется ближе и хватает меня за подбородок.
Кожу жалит горячее прикосновение его пальцев, и я немею, приоткрывая от шока рот.
– Вижу, что твой язвительный язычок на месте.
– Дурак! – дергаю головой, чтобы уклониться от этого во всех смыслах нежелательного контакта, и отворачиваюсь, заливаясь краской по самые кончики ушей.
– Молодые люди, регистрация подходит к концу, – приводит меня в чувство голос сотрудницы авиакомпании.
Я спешно протягиваю ей документы и не оборачиваюсь, даже когда слышу за спиной веселый возглас Зимина:
– С наступающим, Ушакова! Встретимся в дьюти-фри.
Еще чего.
2. Глава
В дьютике я покупаю себе воду и соленую соломку. До ужина в самолете еще минимум часа три, а я из-за спешки в аэропорт пропустила обед, так что желудок уже недвусмысленно намекает – пора бы подкрепиться.
Денег у меня не очень много, поэтому обхожусь базой. Лучше завтра буду тайские манго и спелую питахайю лопать на завтрак, обед и ужин, а не унылый сэндвич за тыщу рублей, который в чистой зоне предлагают.