Хомячки в Эгладоре
Шрифт:
Генка смаргивает осевшие на ресницы хлопья пепла. С ее точки зрения, почти безнадежная ситуация изменилась к лучшему — появление Саурона для Морганы явно неприятный сюрприз.
Генка набирает в грудь побольше горячего воздуха и что есть силы вопит:
— Моргана!
Вопль отражается от ближайших скал с такой силой, что Саурон и Моргана невольно вздрагивают.
— Моргана! — орет Генка, не обращая больше внимания на Лу-тиэнь, которая, застыв, продолжает тяжело смотреть исподлобья, — Не отдавай ему кольцо! Он ведь
— Совершенно верно, — доброжелательно кивает Саурон.
Он подходит ближе и требовательным жестом протягивает руку.
— Он обманул тебя, Моргана! — надрывается Генка.
— Слышу-слышу, — соглашается Саурон. — Ну, да, обманул. Хватит орать, отдай кольцо!
— Моргана, сделай же что-нибудь!
Моргана стоит, скрестив руки на высокой груди.
— Давай, хоббит, — уговаривает Саурон, — я ведь все равно его возьму. И она мне не помеха.
— Ты же ей обещал!
— Это был временный альянс. Обычное дело в подобных ситуациях.
Генка оглядывается на Лутиэнь. Лутиэнь стоит неподвижно.
— Сукин сын, — сообщает Генка Саурону, — интриган вонючий! И не стыдно тебе? Тебе, вон, женщина доверилась, а ты вон как!
Она в качестве подтверждения косится на Моргану. Моргана стоит неподвижно, как белая башня, губы ее кривит чуть заметная усмешка. Умеет держать фасон, думает Генка. Моргана вызывает у нее невольное уважение.
Генка чуть отступает, теперь между ней и Сауроном оказывается Лутиэнь, совершенно ни на что не реагирующая. Так любить вредно, думает Генка, это же просто маньячество какое-то! Такое ощущение, что больше эльфийская принцесса ни на что не способна -только любить.
— Держи! — говорит Генка и делает широкий взмах рукой. Кольцо, рассыпая искры, прочерчивает огненную дугу в сторону Морганы, и Моргана было рассеянно протягивает руку, но Сау-рон тоже поднимает руку, и кольцо зависает в горячем воздухе, начиная стремительно вращаться и от этого раскаляясь еще сильнее. Теперь оно походит на огненное веретено.
— Что же ты! — укоризненно говорит Генка.
Моргана не делает даже попыток тронуться с места. Губы ее по-прежнему изгибаются в чуть заметной улыбке.
Саурон медленно, вразвалочку, подходит к кольцу, которое начинает вибрировать, испуская пронзительный визг, от которого ломит зубы. Замолкает оно, лишь когда Саурон прихлопывает его ладонью. Генка облегченно вздыхает, но потом в ужасе отступает еще на шаг.
Саурон надевает кольцо на палец.
— Они должны бояться хладного железа, — говорит Боро-мир, — теоретически…
— Меч считается? — хладнокровно спрашивает Берен.
— Ну да, ты же видишь. Но если они и впрямь по наводке этой дуры приведут Того…
— Первый раз вообще слышу о каком-то Вне.
— Т-шш… это чисто местный
— А мне «Страшная месть» нравится, — вдруг невпопад признается Арагорн, — «… вдруг стало видно во все стороны света».
— Действительно, — соглашается Берен, — похоже.
Вокруг, сколько хватает глаз, простирается унылая равнина, усеянная черными скалами, искрошенными, словно гнилые зубы. Ветер гонит по ней крохотные пыльные смерчи.
Далеко на сумрачном горизонте тускло» пылают два багровых огня.
— Ты понимаешь, -возбужденно излагает Арагорн, обращаясь в основном к Берену, — говорят, у нас нет своей фэнтези. Традиции нет. А Гоголь что, не фэнтези? Все эти его малороссийские сказки? Он еще раньше лорда Дансени начал обрабатывать фольклорные…
— Вот и играла бы в утопленницу, — сквозь зубы говорит Боромир.
— А там квента плохая, — поясняет Арагорн, — играть-то не во что…
— Я же говорю — в утопленницу! Слушай, ты заткнешься или нет со своим Гоголем?
— Поздно, — флегматично замечает Берен, — глянь-ка, это не оно?
Король— мертвец и его свита, оставляя в мутном небе светящийся фосфорический след, тащат что-то тяжелое, завернутое в ветхий плащ. Видны только огромные жилистые ступни, с которых сыплется земля.
— Ну, все, братцы, — печально говорит Боромир. — Аллее! Призраки аккуратно ставят свою ношу на грунт. Один из них, отворачиваясь и маша призрачной ладонью перед провалившимся носом, разматывают гнилое тряпье. Арагорн завороженно следит за ним, приоткрыв рот.
— Это похуже Горлума будет, — констатирует Берен. Вий тяжело ворочается в пепле, его коренастая фигура светится зеленоватым светом. Выпрямиться ему мешают веки, на которые он все время наступает.
— Он что-то говорит, — возбужденно шепчет Арагорн, вытягивая шею, чтобы получше разглядеть чудовище и толкая Боромира под ребро острым локтем.
— Ага, — соглашается Боромир.
— Они чего-то…
— Похоже, — поясняет Боромир, — они нашей мовы не розумиють…
— Так ведь он же просит…
Боромир, молниеносно развернувшись, затыкает ей рот ладонью. Арагорн хрипит и таращит глаза.
— Варька, — проникновенно говорит Боромир, — молчи. Не понимают, и хрен с ними!
— Глядите-ка! — неожиданно говорит Берен, — это еще что творится?
Равнина вокруг начинает стремительно порастать зеленой травой. Горы исчезают, дальние огни гаснут. В темном небе проступают тяжелые звезды, и в их мерцающем свете темнеет на пологом холме хоровод стоячих камней.
— А что? — комментирует Боромир. — Красиво. Но как-то… В высокой траве свистит ветер.
— Мне это не нравится, — пищит Арагорн, — что-то происходит, а я не понимаю что. Я не люблю, когда ничего не понятно!
Дикая Охота по-прежнему возится с Вием, потом вдруг замирает и бледнеет.