Храм Фортуны
Шрифт:
Сабин тронул лошадь коленями.
— Уезжаем, Кассий. Пусть остается...
— Подожди, господин, — крикнул Корникс.
Он засунул руку в сапог и яростно пошарил там.
— Тут что-то есть... Смотрите!
Он вскочил, подбежал к Сабину и протянул ему какой-то небольшой предмет, извлеченный из сапога.
Трибун брезгливо скривился, но тут же глаза его округлились, а пальцы сжались на двух навощенных дощечках, скрепленных между собой особым способом.
Секунду Сабин молча смотрел на печать, оттиснутую сверху, — головы
— Да что там такое? — рявкнул Кассий Херея. — Вы ждете, пока начнется облава? Что это, трибун?
— Завещание Божественного Августа, — медленно ответил Сабин, отвел глаза от дощечек и повернулся к Корниксу. — Где ты взял эти сапоги?
— Да я же говорил... — запинаясь, ответил галл. — Ну, когда приехал к тебе в Нолы. Помнишь, когда убили сенатора Фабия Максима и его людей...
Кассий Херея теперь с интересом слушал.
— Ты хочешь сказать, — спросил Сабин, — что сенатор из предосторожности приказал одному из слуг спрятать завещание в своем сапоге, и его не нашли те, кто напал на вас?
— Похоже на то, — согласился Корникс.
— А ты прихватил эти сапоги, когда удирал, и до сих пор не знал, что в них находится?
— Клянусь всеми богами — не знал, — тихо ответил галл. — Лучше бы я их не трогал...
— Ах ты, мародер, — произнес Сабин, глядя на слугу с восхищением. — Когда Постум пожалует тебе сенаторскую тогу и назначит наместником Галлии, ты уж, пожалуйста, не забудь меня, бедняка. Я все-таки неплохо к тебе относился.
Корникс обалдело хлопал глазами, не понимая, что это за глупые шутки.
Сабин повернулся к Кассию.
— В этом документе Август назначает Агриппу Постума своим наследником, — просто сказал он.
— Ты уверен? — с сомнением переспросил Херея.
— Конечно. Я сам его подписал. В качестве свидетеля.
— Но это же... — начал Кассий.
— Вот именно, — перебил его Сабин. — Это меняет все. С завещанием на руках Постум может плевать на Ливию и Тиберия. Теперь он законный преемник Божественного цезаря и сенат тут же признает его таковым.
Корникс тем временем все же надел и второй сапог и снова влез на лошадь.
— Так мы не едем? — спросил он несмело, видя, что трибуны увлечены разговором.
— Едем, — бросил Сабин, словно стряхивая оцепенение. — Вперед, в Остию!
— Едем, — подхватил Кассий. — Но не в Остию.
— А куда?
— К Германику.
— Да ты помешался на своем Германике! — раздраженно воскликнул Сабин. — Постум здесь, рядом, а до Рейна тащиться еще с тысячу миль по вражеской, считай, территории.
— Да, — согласился Кассий Херей. — Но у Постума нет восьми легионов, готовых идти в бой по приказу своего командира. На кого угодно. Но дело в том, что без такого документа Германик этот приказ не отдаст. А имея официальное завещание цезаря, он уж постарается выполнить его волю. Подумай сам...
Кассий был прав. Разрозненные и плохо обученные
Поэтому сейчас надо сделать две вещи — сохранить жизнь Агриппы Постума и доказать Германику, что присягу первыми нарушили Тиберий и Ливия, а значит, он теперь свободен от своей.
«Вот это действительно великая цель, — с каким-то радостным волнением подумал Сабин. — Изменить судьбу целой Империи. Стоит постараться».
Он весь кипел энергией и энтузиазмом. Кассий Херея тоже. Даже флегматичный Корникс подобрался и крепче взял поводья, понимая, что становится участником исторических событий. Да и эти слова трибуна насчет сенаторской тоги ему очень понравились. Вот раскроют рты его односельчане, когда к ним нагрянет новый наместник, представитель великого Рима — сенатор Корникс. Имя, конечно, придется подобрать более звучное, например...
— Поехали, — приказал Сабин. — Да помогут нам боги и особенно Фортуна.
Он подумал, что старый храм на виа Аврелия еще может дождаться более светлых дней.
Глава XII
Клятва жреца
Перед отъездом Сабин еще приказал сирийцу Софрону утром сходить к сенатору Гнею Сентию Сатурнину. Слуга должен был передать, что завещание Божественного Августа нашлось, что оно в руках Сабина и сам трибун направляется теперь к Германику, дабы сообщить тому обо всем и призвать на помощь Постуму.
А самого сенатора следовало попросить найти способ, чтобы предупредить Агриппу. Тому следовало пока сидеть тихо, не вступая в открытое столкновение с правительством. Еще не подошло время. Вот когда за спиной у него будут стоять восемь рейнских боевых легионов, тогда другое дело.
После этого трое всадников покинули дом дядюшки Сабина.
Они быстро поскакали мимо портика Эмилия к Цестиеву мосту, чтобы перебраться за Тибр, а потом — через Кодетанское поле — выехать к воротам Аврелия.
Далее они предполагали по Аврелиевой дороге пересечь Этрурию и Лигурию, затем двинуться на Лугдун, а уж оттуда — в Германию. В Кабиллоне начиналась уже власть наместника обеих провинций, и все тревоги остались бы позади.
Всадники быстро скакали по пустынным темным улицам, выбирая не самые широкие — те были запружены повозками и фургонами купцов и ремесленников из окрестностей Рима.
Гулким эхом разносились в ночи удары лошадиных копыт; пока все было спокойно. Наверное, Ливия еще не успела поднять тревогу. А может, подлый Никомед все-таки отдал концы после могучего удара трибуна, и не смог уведомить свою повелительницу о том, что произошло в двух шагах от Мамертинской тюрьмы?