Хранитель слёз
Шрифт:
"Интересно, сколько ей? – - всё гадал он бессознательно.
– - Двадцать пять? Двадцать семь? Не так уж и старше меня выглядит. Тридцать ей точно не дашь..."
Соня
– - Почему она ушла?
– - наконец опомнился Никита.
– - А вы что, сами не понимаете?
– - Глаза Михаила расширились.
– - Не совсем...
– - Светлана Алексеевна оставила свою квартиру вам, а не ей.
– - Мне?.. Квартира?
– - Вы что, совсем меня не слушали?
– - Слушал...
– - Вам досталась квартира. Правда... есть одно обстоятельство, -- произнёс Михаил и на несколько мгновений замолчал. Сузив веки, он смотрел вслед уезжающему красному хэтчбеку.
– - Какое обстоятельство?
– - вымолвил Никита.
– - Пожалуй, вам лучше самим это увидеть. Садитесь.
– - Прямо сейчас?..
Михаил вздохнул и двинулся к двери своего "Фольксвагена".
– - Тянуть, к сожалению, мы не можем.
"Мы? – - хотел переспросить озадаченный Никита. – - Не можем тянуть?"
Но смолчал, продолжая стоять в замешательстве. Он вдруг почувствовал, что начал совершенно теряться. Будто какая-то непонятная сила активно принялась стирать его из окружающей реальности. И теперь он ощущал себя крошечной таракашкой перед открывшимся исполинским пространством -- бездной неизведанного и пугающего.
В его голове только и вертелись слова его двоюродной сестры: "Быть того не может!" И, точно в агонии, от этих слов у него зарождались непонятные состояния, полёты от действительности в какие-то невразумительные мысленные заросли -- как, допустим, с этой самой кофеваркой, -- которые в любое другое время показались бы ему чрезвычайно странными, но не теперь.
Теперь он смотрел вслед исчезающей среди деревьев красной машине и видел одну предельно ясную вещь: в его ничем не примечательной жизни произошло очень важное событие. И оно уже запустило нерушимый механизм причинно-следственных связей. А это могло означать лишь одно -- обязательную последовательность новых, непредсказуемых событий. Событий, которые отныне неизбежно должны будут проявиться в самом ближайшем будущем.
Ох, что-то точно будет!
II
Сидя в удобном переднем пассажирском кресле, Никита изучающе оглядывал салон дорогой иномарки. Михаил заметил это.
– - Ездите?
– - спросил он.
– - Я?
– - Никита быстро повернулся к нему.
– - Не-е-ет... У меня не то что машины, прав даже нет.
Нотариус слегка кивнул: с оттенком
– - Мне вот интересно...
– - заговорил Никита спустя минуту.
– - А если бы я не пришёл на похороны, то что тогда? Не досталась бы мне квартира?
– - Я знал, что вы придёте, -- ответил Михаил.
– - Это я попросил вашу маму отправить вас.
– - Вы серьёзно?
– - Абсолютно.
– - Так вот почему она так настаивала...
– - Никита отвёл задумчивый взгляд в окно.
Дальше ехали молча и долго. Никита не знал, о чём можно поговорить с этим нотариусом, да и не особо хотелось. Он засунул руки в карманы пальто и расслабленно осознал, что, как ни крути, а находиться в такую мерзкую погоду внутри тёплой машины -- занятие довольно приятное.
Там, снаружи, сверкал и переливался в холодных тонах утренний город. Этот город Никита за пять лет своего здесь житья знал уже хорошо, помнил многие улицы, здания. В период, когда зима вколачивала в уставшую осень постоянные заморозки и снега, город стал немного грустным. Именно таким он теперь казался Никите, глядящему в окно. Большие и вялотекущие пробки, блеклые пейзажи и приглушённое небо... Никита словно находился в консервной банке, в которой концентрировалась и настаивалась суетливая городская жизнь, пропитываясь собственным соком, чтобы вскоре окончательно пришла зима и с аппетитом проглотила всё это щедрое угощение.
Потому Никита и вспоминал, какую тёплую одежду ему осталось купить к зимнему сезону. С деньгами у него последнее время совсем не ладилось: то и дело их ни на что не хватало. Он экономил как мог, но большой расход составляла оплата его квартиры, которую он снимал с одним парнем напополам. Оттого привычка откладывать деньги на покупку вещей в этом городе у Никиты как-то и не приживалась. Немного возникло финансов -- так сразу же улетали в бездонную и голодную пасть города. Ведь это был не просто какой-то городок, а красавец Петербург. И, само собой разумеется, что одними его культурными красотами сыт не будешь. Нужно непременно браться за какие-нибудь дела и выживать.
Белый "Фольксваген" всё ехал, и Никите ничего не оставалось, как продолжать глядеть на то, что происходило за его пределами. Вот вновь зарядивший снег орошает всех и вся, застилая под собой привычные краски и скрывая вдали очертания приунывших зданий; вот все дороги и кварталы насквозь пропитываются мерзлотой, покрываются новой кожей, словно маскируются, меняют обличие; вот какая-то сгорбленная старушка отстреливается лихим матом от водилы, хамски не пропустившего её на пешеходном переходе...
"Ох, да это же она нам!– - вдруг очнулся Никита, выпрямившись.
– - Нотариус что, уснул?!"
Никита быстро перевёл взгляд на водителя. Хорошо сложенный мужчина лет сорока пяти с короткими тёмными волосами, о чём-то задумавшись и держа руки на руле, теребил кольцо на безымянном пальце.
– - Что с вами?
Нотариус оторвался от мыслей и, будто в первый раз увидев Никиту, отчуждённо посмотрел на него.