Хрен С Горы
Шрифт:
По словам Тагора, пройти можно вообще по береговому песку -- единственное, что придётся перейти вброд пару ручьёв и речушек. Ну, это то сущая ерунда по сравнению со скаканьем по кочкам и барахтаньем в болотной жиже.
– Ты можешь мне объяснить, почему Те, Кто Ходят Между Деревнями И Меняют Разные Вещи, в этом году, не плывут, как обычно в Мар-Хон, а чего-то ждут?
– спросил я бывшего наёмника.
Карательная экспедиция против тинса может и подождать -- ибо особых неожиданностей от них можно не опасаться, особенно
– Ничего не могу сказать, Сонаваралингатаки -- несколько виновато ответил тузтец.
– Они не могут собираться там, чтобы напасть на нас?
– Те, Кто Ходят Между Деревнями И Меняют Разные Вещи, не должны -- пожал плачами Тагор -- Они хотят мен вести, а не воевать. Если их сила будет, то могут ограбить. На одиннадцати кораблях не больше четырёх сотен человек. Из них имеющих хоть какой-то военный опыт меньше половины. Это мало для захвата Мар-Хона. И если бы они приплыли как враги, то могли бы начать с деревни, возле которой собираются. Но если верить вестям с севера, вохейцы ведут себя мирно.
Слова тузтца немного меня успокоили: действительно, даже если чужеземцы, вопреки его же предположениям, всё же имеют враждебные намерения, то отбиться мы отобьёмся -- мои "макаки", конечно, не дотягивают до профессиональных военных цивилизованных стран, но уж с какими-то торгашами справятся.
Глава двадцатая
В которой герой сначала убеждается в ложности одного своего стереотипа, а затем устраивает маленькую победоносную войну.
Эх, слушаю я людей, слушаю, да всё время что-нибудь нужное и важное мимо ушей пропускаю, вместо того, чтобы на ус мотать. Ведь в историях про Падлу-Мишку, открывшего цивилизованному миру наш остров, постоянно проскальзывало: легендарный мореход не только торговлей занимался, но и пиратством не брезговал. Но следующий шаг -- связать мореплавателя из историй Баклана с Сектантом и пересказываемых Тагором летописей с его современными коллегами -- я почему-то не совершил. А напрасно...
Вохейские корабли стояли в мархонской гавани -- целых тринадцать. А делегация купцов уже толпилась рядом с моей хижиной -- под навесом, укрывающим от дождя площадку для собраний.
Выхкшищшу-Пахыр, или как его называют туземцы - Вигу-Пахи, оказался, вовсе не толстопузом, способным только торговаться да перепродавать чужие товары. Предо мной стоял жилистый мужик неопределённого возраста, самой что ни на есть бандитской наружности. Да и товарищи по ремеслу были под стать бывшему тагорову хозяину -- если нацепить на них подходящие тряпки, хоть сейчас пускай на
И разговор с купцом-разбойником сразу же пошёл совсем не так, как я планировал: вместо обсуждения более выгодного для жителей Пеу обменного курса ракушек на импортные бронзовые изделия, мне пришлось столкнуться с наглым наездом со стороны этого Как-Его-Там-Пакыра.
Почтенный торговец сходу начал предъявлять претензии по поводу пятерых человек, оставленных им на нашем гостеприимном острове перед отплытием домой, из которых теперь видит только двоих. Так что мой собеседник желает получить уцелевших обратно с извинениями, а за остальных его устроит и компенсация в виде определённого количества ракушек.
Я, конечно, не очень разбираюсь в том, как вохейские и иные купцы решают с обслуживаемым ими населением возникающие разногласия, но, кажется, сейчас имеет место самый наглый наезд "по беспределу".
Поэтому я успокаивал себя, что вокруг больше сотни "макак". А с Пахыром всего трое слуг -- остальные это его коллеги-кораблевладельцы со своими людьми. И они, кажется, не сильно разделяют борзой настрой недавнего хозяина тузтца. Потому мне только и оставалось, что сделать "рожу кирпичом" и начать ответную речь с максимумом слов из торжественного языка - длинную и отнюдь не примиренческую.
Выступление моё сводилось к следующим пунктам.
Во-первых, уважаемый торговец оставлял своих людей вовсе не мне, Сонаваралинге, который сейчас перед ним, а покойному ныне типулу-таки Кивамую. Так что и претензии на этот счёт к тому, с кем договаривался.
Во-вторых, люди Пахыра воевали на стороне Кивамуя, то есть против законной правительницы Пеу - Солнцеликой и Духами Хранимой тэми Раминаганивы. Так что они являются военнопленными, с которыми победители имеют право поступить, как им заблагорассудится.
В-третьих, за поддержку узурпатора Кивамуя вообще-то следует держать ответ перед законной нашей правительницей или её полномочным представителем, то есть мною, Сонаваралингой.
И так далее - в-четвёртых, в-пятых...
Под непреодолимой логикой моих аргументов, и оценив численность сжимающих топоры и палицы "макак", чьи мрачные лица красноречиво говорили о том, что может случиться при переходе дискуссии в более оживлённую стадию, Пахыр сбавил обороты и заговорил совсем по-другому.
Теперь он согласен был просто на то, чтобы ему вернули двоих уцелевших. В ответ я сказал, что за Тишку, как я сократил труднопроизносимое имя вохейца, попавшего в плен за компанию с Тагором, желательно бы получить эквивалент продуктов, потраченных на его пропитание. А жрать тот, несмотря на малые габариты, горазд. Так что на пару топоров он точно наел. То, что Тишка вполне исправно отрабатывал свои харчи ударным трудом сперва на ирригационно-мелиоративных работах, а потом на строительстве оборонительной стены, я счёл несущественным.