Хрупкая связь
Шрифт:
С груди срывается разочарованный выдох, когда Аслан отстраняется, запрокидывая голову к потолку. Когда не хочет целовать и не отвечает взаимностью, хотя я так сильно этого жажду!
Одной рукой он фиксирует мою талию, другой — проникает в меня пальцем. Так остро и так на грани, что даже хлюпает. Я начинаю плакать и стонать, задыхаясь от того, насколько мне хорошо и больно. Насколько плохо и приятно.
Долбанная игра на контрастах.
— Поцелуй… — умоляюще прошу.
Аслан опускает подбородок, нависая ниже, и зло бодает меня лбом. Ещё и ещё. Мотает
После неловкого столкновения зубами я запускаю язык в его рот. Соски, царапающие ткань белой футболки, каменеют и мучительно тянут, как будто умоляя о большем.
— Аслан, поцелуй…
Я — сплошной оголённый оголенный нерв, натянутый до предела. Мои руки на его плечах и в волосах. Я бьюсь в панике, потому что тщетные попытки добиться отклика не увенчиваются успехом.
Стиснув пальцы в кулаки и едва сдерживаясь, чтобы не закричать, я бью его по груди. Бью, толкаю, злюсь! Кусаю нижнюю губу и раз за разом натыкаюсь на чёртово упрямство.
Мы дышим сбито и яростно. Аслан отстраняется и дразнит. Приоткрывает губы, сверлит взглядом мои. Его пальцы растягивают меня изнутри, задавая быстрый, точный ритм — словно он правда трахает членом. Господи, он нарочно делает так, чтобы я представляла, как это было бы! В сумасшедшем темпе, влажно и настойчиво, заставляя моё тело изгибаться в ответ.
— Придурок… — невнятно бормочу, ударяя кулаками. — Какой же ты всё-таки придурок…
Крепкое, словно скала, тело даже не шевелится. Ни один мускул на его лице не дёргается, в то время как у меня между ног вспыхивают молнии. Мокрая, доступная, готовая ко всему, что он предложит! Прямо сейчас, в эту минуту — и ещё много раз после!
Я схожу с ума от желания снять все ограничения, сорвать одежду и прижаться кожей к его — плотной, покрытой волосками, местами бугристой. Без принципов и мук совести. Без всякого выбора, потому что раньше Аслан всегда выбирал меня, а теперь я готова выбрать его.
Я двигаю бёдрами вперёд и назад, толкаясь навстречу. Пот скатывается между грудей, струится по спине и вискам. Сложно сказать, где его нет — в таком заведённом состоянии я не была уже довольно давно.
— Ты мне нужен… — открыто признаюсь.
— Я здесь.
— Ты мне, блин, нужен…
Аслан шумно вдыхает, прикрывая глаза и делая вид, будто не понимает, о чём идёт речь.
— Ты нужен мне больше, чем ей. И принадлежишь мне больше, чем ей. Что бы ты ни говорил.
Аслан мрачно усмехается, покачивая головой. Его твёрдая ладонь обхватывает мою шею, приближая наши лица вплотную. Она давит на позвонки, заставляя меня ошарашенно замереть в ожидании неизбежного и буквально задрожать от восторга.
Мимолётный контакт наших взглядов — и Аслан раскрывает мои губы языком, заставляя захлебнуться эмоциями и подчиниться напору. Агрессивно впуская в меня свой вкус и слюну. Без лишних вопросов и компромиссов. Опять уступая, но на каких-то своих непоколебимых условиях.
Когда его язык находит мой, в животе взрывается проклятый фейерверк, разлетаясь яркими всполохами до самых кончиков пальцев. Зажигая меня изнутри и
38
Я просыпаюсь от ощущения влажного, тёплого прикосновения к щеке. Несколько секунд пытаюсь сообразить, что происходит, прежде чем осознаю: кто-то меня облизывает. Резко открываю глаза — и встречаюсь взглядом с маленькой мохнатой мордой.
— Боже, Луна!
Я отталкиваю её, но собака принимает это за игру — виляет хвостом и снова тычется в меня, высунув розовый язык.
— Мы, конечно, с тобой помирились, но не настолько, чтобы целоваться!
Тело тяжёлое, непослушное, но в кровь впрыскивается адреналин, и я резко сажусь на кровати. Чужая комната. Чужой ремонт. Чужая постель. Сердце гулко колотится, а мозг лихорадочно прокручивает события вчерашней ночи.
Мне сложно охарактеризовать в двух словах, что это было, но… Это было слишком. Слишком хорошо. Слишком приятно. Слишком абсурдно. Слишком — чтобы не хотеть повторить при первом же удобном случае.
Но желания упираются в дурацкие препятствия и обязательства, и, скорее всего, этого никогда больше не случится.
Как я и думала, Ами проснулась среди ночи с громким, душераздирающим плачем — как раз в тот момент, когда я сползала со стола, натягивая бельё и штаны. Амелию не пришлось долго успокаивать, но из спальни я больше не вышла.
Сходила в душ, созвонилась с Владом. Он был вне себя от ярости. Требовал видеозвонка, рвался приехать. К счастью, я знаю, что лучшее средство, чтобы привести его в чувство, — это нападение. Даже если я виновата.
Упав на подушку, я смотрю в белый потолок.
В комнате нет часов, но, ориентировочно, сейчас около девяти. Судя по отсутствию Ами, она уже проснулась и занята сборкой конструктора со своим отцом. Если прислушаться, из приоткрытой двери доносятся её детский голос и смех. Главное преимущество среди множества минусов — мне не нужно срываться и срочно готовить завтрак, потому что ответственный Аслан наверняка уже с этим справился.
Я кутаюсь в одеяло и свожу вместе колени, когда кручу на языке имя Тахаева. По коже пробегают мурашки, стоит только вспомнить, что между нами был поцелуй. Самый настоящий. Глубокий и страстный. И как бы Аслан ни убеждал себя в том, что это не измена, — тот факт, что он не сунул в меня член, ни о чём хорошем для него не говорит.
Лезущая под руку Луна всё же заставляет меня выбраться из постели. На стуле висят штаны и майка. Бельё я постирала и высушила в ванной, поэтому украдкой перемещаюсь из комнаты в комнату, чтобы прополоскать рот, привести в порядок волосы и одеться.
В глазах блеск, губы пылают. Стоит прикоснуться к ним пальцами — буквально горят и пульсируют.
В таком настроении я захожу в гостиную, где царит идеальный порядок, и ничто не напоминает о недавних посиделках у камина. Я по-прежнему в состоянии полной растерянности, смятения и эйфории.