Хрупкая связь
Шрифт:
Аслан закрывает своей фигурой Сабину, поэтому я не вижу ни её лица, ни взгляда, ни одежды. Он по-прежнему взвинчен. Руки сунуты в карманы, плечи зажаты и чуть приподняты.
Я незаметно прячу бокалы в верхний шкаф и перехватываю бегающую с собакой Ами, которая ничего не замечает. Ещё не хватало ребёнку стать свидетелем скандала. Свои с Владом мы стараемся не устраивать при ней.
— Начинай собираться домой, — говорю, присев рядом.
Тон спокойный, но в груди будто раздутый шарик — смесь ревности и обиды. Хочется по-детски топнуть ножкой, чтобы получить то, что мне нужно, но я
— Ну, мам! — кривит нос Амелия.
— Живо! — поторапливаю.
Пока дочь нехотя плетётся в спальню, которую давно нарекла своей, я стаскиваю футболку, заправляю бретельки майки и направляюсь в прихожую. Выглянув из-за спины Аслана, здороваюсь с его невестой.
Больше всего на свете мне хотелось бы иметь возможность трогать и целовать его так же, как и ей. Меньше всего — поставить Аслана в неудобное положение, даже в такой неоднозначной ситуации, когда одним словом или намёком я могла бы пошатнуть почву, на которой держатся их отношения.
— Привет! Кофе будешь?
Сабина выглядит уставшей — хотя внешне этого не заметить. Ни блеклости, ни скованности в движениях или мимике. Лёгкий макияж, аккуратная укладка, молочное разлетающееся платье, сумка и сапожки в гармоничном сочетании. Но готова поспорить, что стоит стереть тональный крем под глазами — и проступят тёмные круги, скрытые слоем косметики.
Просто мы, девочки… иногда так делаем.
— Да, спасибо, — кивает. — Буду.
Аслану приходится отступить в сторону, чтобы дать Саби возможность снять плащ и обувь.
Я смотрю на его профиль, ослеплённая контрастом перемен в общении между мной и невестой. Тахаев поворачивает голову — и в заострившихся чертах лица читается сдержанное раздражение, а в тонкой линии губ скользит тень недовольства. Возможно, он думает, что я играю в какие-то нехорошие игры, но в этот раз — нет. Даже не хочется. Пусть сам с этим разбирается — с совестью, решениями и сомнениями. Это не моё дело!
Сабина проходит по первому этажу, садится на высокий барный стул. Осматривается. Изучает. Молчит и думает. Кроме разбросанного конструктора и прочей детской ерунды, нет ничего, к чему можно было бы придраться. Разве что к тому, что я одета слишком откровенно. Но и раньше я не была особенно скромной. Просто мне нравится быть в центре внимания. Владу это всегда льстило. А Аслан, хоть и прогрессивный специалист, но жуткий моралист в этом плане.
— Погода ужасная, да? — первой завожу разговор. — Мы с Ами спали и слышали, как ветер завывал, а ветки скреблись по крыше.
— Да, такси было сложно вызвать.
— Дочка проснулась среди ночи с громким криком. Сказала, что ей почудилось, будто в дом лезут грабители. Мне кажется, об этом слышала вся округа.
Саби с трудом выдавливает улыбку, в то время как я вожусь с кофемашиной. Затем лезет в сумочку и достаёт оттуда конверт. Меня бросает в пот, потому что этот конверт — плотный, кремового цвета, с тиснением и изящными золотыми завитками по краям.
Такой не спутать ни с чем.
Свадебное приглашение.
— Я обещала тебе привезти, но не было времени заглянуть в студию.
— Понимаю. Кстати, как тебе Инна?
— Мы хорошо поладили,
— Да, она такая. Пожалуйста.
Аслан выходит в гостиную, бросает взгляд на меня и невесту. Приближается и выхватывает конверт, решая, куда его швырнуть — на стол или сразу в мусорное ведро.
— Не надо, Саби, — зло цедит. — Я же тебя просил.
— Почему это не надо?! — наигранно недоумеваю. — Верни, пожалуйста. Это не твоё!
Я рывком перехватываю приглашение из его рук и прижимаю к груди, словно оно хоть что-то значит. Но, вероятно, просто из вредности. Потому что на самом деле конверт размазывает меня в стократ сильнее, чем ожидалось.
— Мы обязательно придём. В субботу на два, верно? Не обещаю, что Ами будет раскрывать лепестки в пышном розовом платье, но то, что мы вас поздравим — всенепременно.
За активной болтовнёй я скрываю и страхи, и отчаяние, и сомнения. Аслан смотрит на меня через стол, взгляд скользит по лицу и плечам. В карих глазах не только удивление моим поведением, но и предчувствие подвоха. А я жду только одного — пока Ами оденется, и мы сможем уехать. Оставив всё, как есть. На своих грёбаных правильных местах.
— На празднике будет много детей, — говорит Саби. — Моя племянница Лейла, ей восемь, Дилара — ей как раз пять, и Медина — самая младшая. Но очень дружелюбная.
— О, коллектив вовсе необязателен для Ами. Она и сама прекрасно проводит время. Дистанция — вот что ей нужно.
— Дистанция?
— Да. На будущее, если будете брать её с собой — Ами терпеть не может сюси-пуси, нежности, прикосновения. И чужих крикливых детей.
— Без проблем. Я учту.
В этот момент дочь выходит из спальни, натягивая жёлтую кофту с нашитыми буквами и стразами, а в окне появляется автомобиль Влада. И я выдыхаю. Это не облегчение, а скорее тихое принятие неизбежного.
— Чудесно, — истерически усмехаюсь. — Вся семья в сборе…
40
С появлением помощницы я должна была разгрузить свой график хотя бы на пятьдесят процентов, но в воскресенье мне пишет давняя знакомая Илона Ширина с предложением поучаствовать в новом интересном проекте.
Она решила стать певицей — муж выделил деньги на запись песни, а теперь настала очередь клипа. Ей нужна стилизация не только для себя, но и для команды и массовки. Я никогда раньше не работала над подобным, поэтому отказаться кажется мне преступлением.
С самого утра и до вечера я занята на съемках. Локация меняется каждые несколько часов: сначала студия с хромакеем, затем ангар, превращённый в футуристичный клуб, а под конец — ночная сцена на крыше с видом на город.
Я бегаю между гримёркой и площадкой, следя за тем, чтобы все образы выглядели идеально: поправляю костюмы, аксессуары, договариваюсь с визажистами.
Питаюсь как попало, иногда забывая вовсе. А кофе вливаю в себя литрами, чтобы держаться на ногах. Но в конце дня меня смаривает приятная усталость, которая не даёт времени загружать себя личными проблемами и вопросами.