Художник
Шрифт:
– Это тоже неплохо.
– посмотрел мастер Иштван.
– Мы закончили.
Фаркаш поклонился и унесся в раздевалку, а Иржи вернулся к мастеру с деньгами.
– Спасибо!
– поклонился он.
– Мы закончили.
– Еще раз сказал Иштван.
– Совсем?
– Завтра, возможно, будет не до занятий.
– Хорошо. Тогда, последний вопрос.
– Говори.
– Мастер, я белый или темный?
– Конечно, темный. Саминьши с начала времен были темными.
Иржи зажег на ладони оранжевый огонь.
– Какого цвета пламя Вы видите?
– Ты прячешь его от меня. Поэтому я не
– Спасибо, мастер!
Немного передохнув после разминки и напившись кофе со свежими круассанами, Иржи стал собираться. Он надел высокие ботинки, плотные непромокаемые штаны, свитер и куртку.
– Я - с Вами!
– Фаркаш быстро переоделся в немаркую охотничью экипировку.
– Куда идем?
– На пристань за лодкой. Скоро нам уезжать, поэтому напоследок захотелось посмотреть водопад.
– Я закажу!
– Фаркаш быстро вышел из номера и затопал по коридору.
Иржи поставил защиту и отправился следом.
Выгрузившись из лодки, как в прошлый раз, недалеко от устья реки, они поднялись по склону скалы, оставив пожилого лодочника курить на носу с обещанием скоро вернуться.
– Да хоть весь день гуляйте! Оплата у меня почасовая.
– Пожал он плечами.
Выбравшись на поляну с бревнами, Измирский заозирался в поисках нужных кустиков.
– Кажется, здесь!
Пробившись сквозь распушившуюся зелень, они опять оказались на берегу падающей со скал реки.
– Вы опять хотите войти в эту жуткую пещеру?
– Поинтересовался Фаркаш у штурмующего толстый ствол ели Иржи.
– Да.
– Тот придержал ветку и обернулся.
– Только ты будешь стоять снаружи.
Прекрасный водопад лил свои лучезарные струи по разнопестрым мокрым скалам, разбивая некоторые из потоков о выступающие на пути воды булыжники. И тогда в воздух мелкой пылью взлетала семицветная радуга, играющая на солнце то одним, то другим ясным цветным отблеском. Деревца, прижившиеся в расщелинах между скал, радостно подставляли свои бархатистые молодые листочки под мелкие капли, отращивая под теплым солнышком новые летние побеги.
– Как прекрасна дикая природа без людей!
– неожиданно воскликнул Фаркаш.
Иржи заморгал ресницами, придерживаясь перчаткой за бок рыжего камня.
– Что-то случилось, Йожеф?
– Знаете, как трудно идти в бой, когда вот такое чистое небо, поют птицы, вода сверкает в ручье и течет по твоим пальцам... А ты знаешь, что через час этот лесок взорвется минами, автоматными очередями... Белые стволы берез окрасятся кровавыми каплями, а молодые веточки будут срезаны пулями... Замечутся зверушки, спасаясь от человеческого идиотизма... Кто-то идет убивать за деньги, а кто-то - умирать за веру... в кого? И нужна ли ему такая бестолковая смерть? Зачем тогда свыше нам дают эти жизни? Чтобы умереть ради прибыли очередного миллиардера в рассвете сил?
– Фаркаш. Присядь.
– Иржи сел на нагретый солнцем камень и похлопал по нему же рукой.
– Ты ведь воевал. Я знаю. Пошел работать охранником, поскольку тебя научили только стрелять и закрывать своим телом командира. Мир наш, Йожеф, действительно, устроен очень странно и если я останусь в живых, то попытаюсь добраться до тех, кто сможет ответить на некоторые
Иржи поднял голову и посмотрел на солнце, греющее лохматые сосновые шапки. Смолистый воздух кружил голову, и так хотелось жить! Просто жить, наслаждаясь рассветами и закатами; фиолетовым отражением уходящих дождевых туч в речной воде, и темной корой вымокшей под дождем старой ели. Запахами спелого малинника в жаркий день, и темным быстрым полетом филина, на секунду загородившего своими крыльями месяц.
"Я не хочу сражаться. Я - художник, просто созерцатель и даже не творец! Почему же Судьба выбрала для этого бессмысленного действа именно меня?" Но оранжевый огонь уже ровно гудел в жилах, и Иржи знал, что с предначертанной дороги ему не свернуть. Ведь не может он предать погибших родителей, давших ему жизнь, Юори и Лайрину, убитых только из-за того, что любили друг друга... Да и в конце концов, нужно просто разобраться с творимым этой женщиной злом. Сбежит он, малодушно прячась где-нибудь в горах, она начнет питаться другими людьми. А ведь их и так используют!
– Я пойду в пещеру, приду обратно, и ты мне дашь ответ. Договорились?
– не глядя на Фаркаша, Иржи начал спускаться в узкий темный проход.
Шкатулка лежала все там же, на пыльном каменном алтаре. Художник открыл ее и достал ослепительно вспыхнувший камень. "Сердце Юори!" Черный бриллиант, пульсируя скрытой в нем энергией, лежал на ладони.
– Как бы мне тебя так спрятать, чтобы не добрался никто, кроме меня?
– подумал Иржи вслух.
Его огонь, двигаясь по всему телу, вдруг мягко толкнул его изнутри в грудь.
– Ты что-то хочешь сказать?
– Молодой человек замер, держа бриллиант в обеих руках, и прислушался к внутренним ощущениям.
– Поместить в себя? Ты это сможешь? А потом отдать? Ну, давай попробуем...
Одной рукой он расстегнул куртку и задрал свитер, а другой - приложил черный бриллиант к своей груди.
– Его точно никто не почувствует? Хорошо, давай!
Оранжевое пламя закружилось вокруг камня ярким волчком, опутывая его своей энергией все сильнее. Скоро весь Иржи горел, сам не замечая этого. Потом - мгновенный укол и... пламя стало успокаиваться. Он отнял от груди ладонь: на ней алело маленькое красное пятнышко. А внутри, напротив его горячего, молодого и сильного сердца ровно билось каменное.
Заправив свитер и наполовину застегнув молнию на куртке, он вышел на солнечный свет и прищурился. У входа в пещеру стоял Фаркаш. Увидев Иржи, он открыл рот и медленно упал на колени.
– Господин!
– сказал он.
– Вы - Ангел! Вы весь светитесь и у Вас сзади крылья!
Иржи поморщился и убрал видимый спектр своего огня.
– Ты, Фаркаш, перегрелся! Где ты видишь огонь? Вставай немедленно и пойдем. Смотри, пока я ходил, уже набежали тучки. Вдруг пойдет дождь, и я промокну? Господин Бернат женился и уехал. Кто меня будет лечить?
– говорил он, прыгая по камням и перестраивая мысли охранника на другую тему.