И снова в бой
Шрифт:
Лучи прожекторов прорезают небо в разных направлениях. Кажется, будто горит сам небосвод.
Вдруг в небе что-то вспыхивает, как молния: это прожектор выхватывает силуэт фашистского самолета. Мгновение - и "Юнкерс-88" в цепких объятиях других прожекторов. Самолет пролетает над улицей Горького, затем поворачивает вправо и над кинотеатром "Ударник" пытается уйти влево. Его путь освещают прожекторы и вспышки взрывов зенитных снарядов.
Зенитная пушка, установленная во дворе нашего дома, пока молчит. Мы, испанцы,
Наконец пушка начинает стрелять, освещая вспышками выстрелов двор.
Немец стал сбрасывать бомбы. Падают стокилограммовые фугаски. Две крупные "капли" летят со свистом: "фиу!.. фиу!.."
– Держись, дружок, эти будут наши!
– почти в самое ухо кричу Ариасу. "Бум!., бум!.."
– Мимо!
– говорит Антонио огорченно. У него такое выражение лица, будто он весьма сожалеет, что бомбы упали вдали от нас.
– Зато следующая наверняка наша!
– говорю я. "Фиу!.. фиу!.. бум!., бум!.."
– Упали в саду, сегодня нас обделили.
– А-а!..
– Звук упавшего тела - и молчание.
– Кто-то упал с крыши... Сбросило взрывной волной!
– Держись крепче за трубу!
Мы уже оглохли от взрывов фугасных бомб и грохота зенитных снарядов. Вдруг на нашу крышу падает дождь из зажигательных бомб. Разгораясь, они шипят и плюются огнем на манер верблюдов: "пшить!.. пшить!.."
С криком бежим к месту падения бомб. В руках щипцы, пустые ведра, лопаты... И только когда последняя зажигалка погасла в ящике с песком, вздыхаем с облегчением. "Прилипший" к потолку чердака дым потихоньку опускается и выходит через люк, пока не выветривается совсем.
И опять начинает стрелять "Фелипс". Объятый пламенем "юнкерс" штопорит за Серпуховской площадью. До нашей крыши долетают возбужденные голоса людей, идущих по улице. Стучат по мостовой солдатские сапоги. Ноющий звук моторов немецких самолетов удаляется в ночь. Светает. Мы стоим обнявшись и тихо разговариваем сорванными, охрипшими голосами.
Наступила относительная тишина. Защитники города подбирают раненых и убитых. Дежурство продолжается - ждем следующего налета...
Мы находимся на крыше высокого дома. Живем в этом доме целую неделю. Мы - это испанские летчики, приехавшие совсем недавно с подмосковной станции. Там мы проходили военную подготовку. Кажется, будто прошла целая вечность с тех. пор, как мы вышли дежурить на крышу. Всех нас тоже тревожат сводки о положении на фронтах: немцы все больше углубляются на советскую территорию, а мы сидим без дела.
– А что, если поговорить с полковником?
– предлагаю я своим друзьям.
22 июня - день начала войны остался уже далеко позади, но его невозможно забыть. Тогда казалось, будто время остановилось. Суровый голос Левитана сообщил тяжелую весть, от которой поползли мурашки по спине: немцы бомбили
Потом, в своем общежитии, мы бегали по этажам, кричали, плакали, неизвестно чему смеялись. Все мы хорошо знали, что такое война. Роденас, полураздетый, держал руки в карманах брюк и как сумасшедший хохотал на весь дом. Бледный как смерть Кано застыл на месте, вращая глазами. Моретонес достал с чердака чемоданы и начал кричать:
– Э!.. Готовьте чемоданы! Теперь мы уж точно поедем домой, в Испанию!.. В Испанию! Теперь фашизм не устоит!
В этой суматохе Алкальде, самый старший в нашем коллективе, серьезный, с худым длинным лицом и тонкими губами, закричал?
– Прекратите суету! Те, кто сегодня работает, пусть едут на завод. Кто хочет воевать, за мной!
– Куда мы пойдем?
– На стадион "Динамо". Там записывают в Красную Армию иностранцев-добровольцев.
На завод в этот день никто не пошел. Мы, летчики, отдельной группой вышли на улицу и запели. На трамвайной остановке нас пристальным взглядом окинули двое пожилых мужчин.
Один из них сказал другому:
– Похоже, эти испанцы собрались не на войну! Другой, обратившись к нам, спросил:
– Вы, испанцы, совсем недавно пережили войну и знаете, как гибнут тысячи людей от рук фашистских палачей, не так ли?
– Да, мы хорошо знаем, что такое фашизм! Но теперь победа над ним уже не за горами. Мы будем сражаться вместе со всем советским народом!
– Но вы могли бы подождать, пока настанет очередь освобождать Испанию...
– Нет! Ни в коем случае! Мы знаем, борьба будет тяжелой, и не хотим сидеть сложа руки! Мы еще не рассчитались с фашизмом. Наш долг - быть в одном строю с советскими людьми!
Мы думали, что прибудем на стадион "Динамо" одними из первых. Однако возле него уже толпилось много людей, будто тысячи любителей футбола пришли в этот день на матч. Стали в очередь и мы, как это делали раньше, когда покупали билеты на футбол.
Над морем голов увидели орлиный профиль Фернандо Бланко. Машем ему руками, и он присоединяется к нашей группе. Испанских летчиков набралось изрядно. Все они работают на автомобильном заводе имени Сталина. Среди них Рамон Моретонес, Антонио Кано, Хесус Ривас, Хосе Макайя, Висенте Бельтран, Хосе Паскуаль Сантамария и другие.
После долгих часов ожидания мы наконец оказались у стола, где ведется запись. Два сержанта составляют списки. Рядом с ними - пожилой генерал небольшого роста, с белыми как лунь волосами. Однако он весьма энергичен и подвижен. Вопросы его лаконичны и конкретны:
– Имя?
– Хосе Паскуаль Сантамария.
– Возраст?
– Двадцать лет.
– Профессия?
– Летчик.
– Мы здесь не записываем летчиков. Следующий!
– Хорошо, хорошо, не так быстро, товарищ генерал. Нам, летчикам, все равно куда... лишь бы сражаться. Фашисты - наши давние враги!