И. В. Сталин. Вождь оклеветанной эпохи
Шрифт:
Во всяком случае, революция в России показала, что общая политическая забастовка является величайшей школой пролетарской революции — при чем же тут филистерские сетования о расстройстве обычного хода хозяйственной жизни?
Как очевидно, аргументы Сталина — взвешенные, точные и, разумеется, ленинские. Ведь Ленин не раз говорил, что «революционная теория не есть догма», что она «окончательно складывается лишь в тесной связи с практикой действительно массового и действительно революционного движения», что теория должна служить практике, «должна отвечать на вопросы, выдвигаемые практикой», должна проверяться данными практики.
Конечно, то,
Что касается теоретических построений Ленина, то, отмечает Сталин, я из этой темы беру три вопроса:
1) о значении теории для пролетарского движения;
2) о критике «теории» стихийности;
3) о теории пролетарской революции.
1. 0 значении теории. Иные думают, что ленинизм есть примат практики над теорией в том смысле, что главное в нем — претворение марксистских положений в дело, «исполнение» этих положений, что же касается теории, то на этот счет ленинизм будто бы довольно беззаботен.
Я должен заявить, продолжает Сталин, что это мнение о Ленине и ленинизме совершенно неправильно. Теория есть опыт рабочего движения всех стран, взятый в его общем виде. Конечно, теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно так же, как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу революционной теорией. Но теория может превратиться в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой, ибо она (и только она) может дать движению уверенность, силу ориентировки и понимания внутренней связи окружающих событий, ибо она (и только она) может помочь практике понять не только то, как и куда двигаются классы в настоящем, но и то, как и куда должны двигаться они в ближайшем будущем. Не кто иной, как Ленин, говорил и повторял десятки раз известное положение о том, что «без революционной теории не может быть и революционного движения».
Ленин больше, чем кто-либо другой, понимал важное значение теории, особенно для такой партии, как наша, ввиду той роли передового борца международного пролетариата, которая выпала на её долю, и ввиду той сложности внутренней и международной обстановки, которая её окружает. Ленин писал в 1902 году: «Роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией». По мнению Сталина, наиболее ярким выражением того высокого значения, которое придавал Ленин теории, следовало бы считать тот факт, что не кто иной, как Ленин, взялся за выполнение серьезнейшей задачи обобщения по материалистической философии наиболее важного из того, что дано наукой за период от Энгельса до Ленина, и всесторонней критики антиматериалистических течений среди марксистов. Энгельс говорил, что «материализму приходится принимать новый вид с каждым новым великим открытием». Эту задачу выполнил для своего времени не кто иной, как Ленин, в своей замечательной книге «Материализм и эмпириокритицизм», подчеркивает Сталин.
2.
Теория преклонения перед стихийностью выступает против революционного характера рабочего движения, она против того, чтобы движение направлялось по линии борьбы против основ капитализма, — она за то, чтобы движение шло исключительно по линии «выполнимых», «приемлемых» для капитализма требований… Теория стихийности есть идеология тред-юнионизма. Это — логическая основа всякого оппортунизма.
Практически эта теория, выступившая на сцену ещё до первой революции в России, вела к тому, что её последователи, так называемые «экономисты», отрицали необходимость самостоятельной рабочей партии в России, выступали против революционной борьбы рабочего класса за свержение царизма, проповедовали тред-юнионистскую политику в движении и вообще отдавали рабочее движение под гегемонию либеральной буржуазии.
Блестящая критика теории «хвостизма», данная Лениным в брошюре «Что делать?», не только разбила так называемый «экономизм», но и создала теоретические основы действительно революционного движения русского рабочего класса, отмечает Сталин. Но теория преклонения перед стихийностью не есть только русское явление. Ею заражены лидеры II Интернационала. Маркс говорил, что материалистическая теория не может ограничиваться объяснением мира, что она должна изменить его. Но Каутский и К° предпочитают остаться только при первой части этой формулы Маркса.
Вот один из многих примеров применения этой «теории». Перед империалистической войной лидеры II Интернационала грозились объявить «войну войне», если империалисты начнут войну. Перед началом войны они провели в жизнь противоположный лозунг о «войне за отечество», за свое империалистическое отечество. Результатом смены этих лозунгов явились миллионы жертв из рабочих. Но, с точки зрения лидеров II Интернационала, здесь нет ошибки, нет виноватых, нет измены. Всё произошло так, как оно должно было произойти. При том «уровне производительных сил», который имелся в то время, ничего другого нельзя было предпринять. «Виноваты» «производительные силы». Так по Каутскому. Что же это, как не видоизмененная на европейский лад всё та же теория «хвостизма», с которой Ленин воевал ещё до первой русской революции?
3. Теория пролетарской революции. По мнению Сталина, ленинская теория пролетарской революции исходит из трех основных положений.
Положение первое. Всесилие финансовой олигархии как результат господства финансового капитала — вскрывает грубо паразитический характер монополистического капитализма, делает во сто раз более чувствительным гнёт капиталистических трестов и синдикатов, усиливает рост возмущения рабочего класса против капитализма, подводит массы к пролетарской революции как единственному спасению.
Положение второе. Усиленный вывоз капитала в колониальные и зависимые страны… превращение капитализма во всемирную систему финансового порабощения и колониального угнетения горстью «передовых» стран гигантского большинства населения земли, — всё это… раскололо население земного шара на два лагеря: на горсть «передовых» капиталистических стран, эксплуатирующих и угнетающих обширные колониальные и зависимые страны, и на громадное большинство колониальных и зависимых стран, вынужденных вести борьбу за освобождение от империалистического гнета.