Идеальный финал
Шрифт:
— У меня есть идея! — воскликнул первый, начав собирать со стола ненужные инструменты и посуду — Пошли со мной!
Джимми слышал весь разговор, а сейчас помнил его до мельчайших подробностей, лежа на неудобной кровати. Он даже мог сказать, сколько ярости было в их глазах. Мальчик, как отважный герой, крался за двумя фигурами, которые скрылись в заброшенных гаражах неподалеку от дома Джимми. Он старался думать, о чем был разговор. Дело в том, что мать этих парней ушла из жизни, когда им было всего лишь три, бросив детей на растерзание тирану. Одна смерть — три жизни. Хм. И кем может стать человек, оставленный в одной клетке с хищной гиеной? Животным! Диким и наглым зверем, воспитанным по природным законам. Мораль? Она так же мертва, как и юная психика, изуродованная скальпелем
На улице темнело. Вечером окраины становились тихими, лишь редкие крики пьяной молодежи сотрясали воздух, стараясь высечь в нем свой мерзкий лик. Джимми слышал тихий разговор братьев, подбираясь все ближе.
— Я скажу, что меня обокрали — радостно кричал один из братьев
— Ты думаешь, он поверит в это?
— Если ты постараешься, то поверит! — яростно прошипел первый — Усек?
Джимми слышал их голоса, подобравшись очень близко. Мальчик выглядывал из-за тяжелых и больших досок. Его глаза улавливали двух людей, который еле держались на ногах под действием алкоголя и легких наркотиков. Они яростно кричали друг на друга. Твари. Мальчику было очень интересно, чем же закончится этот вечер.
Наверное, даже незначительные решения могут привести к катастрофе. Именно секундные моменты, когда пути расходятся, и позволено выбрать только один, являются сильнейшим механизмом жизни. Единственный шанс добавить в колесницу катастрофы еще одну деталь. Любой человеческий поступок ведет за собой последствия. И только вы сможете осознать ужас этого синдрома. В назначенный час ответа, будет лишь один вопрос: готов ли ты принять последствия? И что говорить о детском воображении, восприятии, если большинство взрослых не готово к таким вопросам.
— Ты хорошо подумал? — спросил второй брат, сжимая руки в кулаки
— Да — приподнимаясь, ответил собеседник
— Будет больно
— Плевать! Делай!
Страх. Какой силой должно обладать это чувство, если человек готов встретить боль? Сколько ужаса помещается в одном взгляде господина? Страх всегда граничил с мужеством. Тонкая линия, которую можно разорвать голыми руками! Боязнь криков, побоев, дрессирующих в ребенке зверя. Страх заставляет чувствовать боль.
Джимми не успел отвести глаз, как в его зрачки ворвался момент удара. Глухой звук, способный разрезать чистоту летнего вечера. Казалось, мальчик слышал, как хрустнули кости, причиняя сильную боль одному из братьев. Еще удар. Юшка красной, как кроны осенних деревьев, крови сильными ударами закапала изо рта брата. Зубы окрашивались в багровый цвет, выдавая легкую симфонию жизни. По его подбородку текла кровь, превращая человека в зверя. В глазах второго виднелась лишь ненависть. Казалось, он уже давно мечтал выместить ту злобу, пожиравшую его органы и душу. Удары стали чаще, сильнее. Фрэнк, именно так звали младшего брата, уже стоял на коленях, принимая удар за ударом, обессиленное тело тянуло вниз, он ухватился руками за почву, приподняв голову, посмотрев в глаза, пропитанные ненавистью и злобой.
— Еще! — сорвался крик с его уст, подхватив молчание летнего вечера, и устремился ввысь, пронзая небо
Старший брат, долго не думая, отвесил сильный удар в область челюсти, повалив избитое тело на землю. Джимми даже чувствовал ту ненависть, которая кипела в воздухе, застилая разум твари неведомой пленой, которая, словно иллюзия, рисовала новые сюжеты, заставляя сходить с ума. Бешеные удары ногами по корпусу, лицу, голове. Кровь большими каплями застывала на старых поношенных кроссовках. Он был готов убить Фрэнка. Непонятное хрипение вылетало из пасти младшего брата, смешиваясь с багровой жидкостью и рвотой. Еще несколько минут сильные удары пронзали тело Фрэнка.
— Все — еле слышно, прохрипел младший брат — Хватит!
Удары продолжались, пока Фрэнк умолял остановиться. Вскоре, старший
— Как я выгляжу? — промолвил он
— Отлично! — с ненавистью от того, что избиения закончены, произнес старший брат, сжимая какой-то предмет внутри кармана
— Он поверит, что меня избили?
— Не знаю — задумчиво ответил второй
Джимми уже начал уходить, впитывая картину крови и жестоки, как в воздухе раздался разрезающий шум. Мальчик обернулся, улавливая пейзаж ужаса. У старшего брата в руке находился выкидной нож, который улавливал на себе предсмертную рвоту солнца, скатывающегося все дальше за горизонт. Фрэнк, стараясь вытереть кровь с лица, что-то мычал, подбирая нужные слова. Лезвие блестело в лучах, оставляя лишь секундный маятник, раскачивающий события крови. Джимми вновь вернулся в свое убежище. Интерес, страх владели его душой. Казалось, он не может сделать и шага, чтобы потерять с глаз полотно, которое брызнет кровавыми пятнами.
— Что ты задумал? — собравшись с силами, спросил Фрэнк
— Так он поверит! Пойми, это необходимо! — кричал второй брат, закипая от ненависти, которая переполняла его организм — Ты мне веришь?!
Младший кивнул головой, расставляя руки, открывая грудь и живот. Белая футболка небрежно висела на его теле, впитывая красные капли крови, которые спадали с подбородка. Зрачки Джимми расширились. Странно, но какая-то часть души мальчика хотела впитать ту жестокость, застилающую глаза багровой смесью крови и слез. Фрэнк сильно сжал зубы. Резкое движение, и футболка распахнула маленький разрез, из которого быстро побежали капли жизни. Джимми видел, как вскрывалась кожа, выпуская наружу сотни мыслей. Разрез за разрезом. Футболка превратилась в кровавые отрепья. Еще один удар. Старший брат ласкал тело Фрэнка глубокими надрезами, причиняя тому неимоверные страдания. Джимми смотрел на это, не отводя своих глаз, он боялся даже дышать, чтобы не спугнуть момент наслаждения, когда мерзость смешивается с прекрасными пейзажами. Казалось, кожа распахивалась, как темные шторы внутри комнаты, скрывающие пыльные окна, которые широко улыбались в морду грязного солнца, пропуская его лучи в бетонный квадрат, одаривая радостью мерзкие стены. И эта кровь лилась в мир, словно блики раскаленного шара, делая его светлее, чем яркий ночник в комнате младенцев, чьи головы уже с рождения подчинены бессмысленному бегу разложившихся лет. Магия красной жидкости завораживала Джимми, заставляя его сильнее стиснуть зубы, в ожидании финала. Фрэнк уже лежал на земле. Его тело было порезано, лицо разбито, руки плотно входили в грязь, сжимая душу земли. Изо рта капала кровь, сочились остатки рвоты. Старший брат поднял Фрэнка, вновь усадив его на пенек, и обнял, положив руку на плечо.
Темнело. Уже яркие звезды вырисовывались на небе, наполняя вечер своей красотой, холодом, который сковывал сердце внутри груди, оставляя ему лишь удары, наигранные и бесполезные. Джимми перебирал ногами, стараясь быстрее окунуться в домашний океан. Он никак не мог выбросить из головы кадры фильма, сценарий которого придумывала судьба, а не унылые режиссеры. И это кино было рядом, нет, не за толстым покрытием экрана, не за наигранными ролями, оно находилось рядом. Джимми даже мог почувствовать ту ненависть. Сладкий привкус крови терзал мальчика. Та картина преследовала парня и сейчас, проникая в его воображение и сознание. Те нелепые и глубокие разрезы до сих пор мелькали перед глазами паренька, умножая жестокость в его душе.