Икс или игрек?
Шрифт:
– Да, пожалуй. Мысль неплохая, – вдумчиво произнесла Таппенс.
Тони Марсдон забеспокоился:
– Вы ведь не считаете, что я суюсь не в свое дело?
– Нет, что вы. Я вам очень признательна.
Тони сказал, вроде бы совсем не к месту:
– Я… Понимаете, я… Мне очень нравится Дебора.
Таппенс бросила на него иронический взгляд.
Как далек был сейчас от нее этот мир заискивающих молодых людей, которых Дебора так возмутительно грубо отваживала, и все без толку. Этот юноша, например, вполне симпатичный.
Но Таппенс тут же отбросила «мысли
Помолчав несколько секунд, она осторожно произнесла:
– Мой муж не в Шотландии.
– Вот как?
– Он здесь вместе со мной. Вернее, был здесь все время. Но теперь исчез.
– Ух ты! Это плохо. Или я ошибаюсь? Может быть, он вышел на след?
Таппенс кивнула.
– Я думаю, да. И поэтому не считаю, что его внезапное исчезновение – дурной знак. Рано или поздно он даст мне знать о себе – условным способом.
Она хитровато усмехнулась.
Тони смущенно проговорил:
– Вы, конечно, лучше, чем кто-либо, знаете правила игры, но все-таки будьте осторожны.
Таппенс кивнула.
– Я понимаю, о чем вы. Юные красавицы в книжках легко попадают в ловушку. Но у нас с Томми свои приемы. Наш девиз: «Пенни за штуку, два пенса за науку».
– Как, как? – Молодой человек смотрел на нее будто на сумасшедшую.
– Я должна объяснить, что мое семейное прозвище – Таппенс [71] .
71
Таппенс – так по-английски называется монетка в два пенса.
– Ах, вот оно что. – Лицо Тони Марсдона просветлело – Очень остроумно, ничего не скажешь.
– Я тоже так считаю.
– Не хочу навязываться, но не могу ли я быть чем-нибудь полезен?
– Пожалуй, – подумав, ответила Таппенс. – Я думаю, что можете.
Глава 12
1
Протекли тысячелетия беспамятства, и постепенно Томми начал воспринимать висящий в пространстве огненный шар. В центре огненного шара располагалось ядро боли. Вселенная стала уменьшаться, огненный шар замедлил качания – и Томми внезапно понял, что ядро боли – это его голова.
Медленно, постепенно он стал сознавать и другие вещи: холодные, затекшие руки и ноги, чувство голода и невозможность пошевелить губами.
Все медленнее и медленнее раскачивался огненный шар… Это уже была голова Томаса Бересфорда, и она упиралась в твердый пол. Даже очень твердый, подозрительно похожий на камень.
Да, он лежал на голых каменных плитах, испытывал боль, острый голод, холод, не мог двигаться, и лежать так было очень неудобно.
Кровати миссис Переньи, правда, не отличались комфортом, но все-таки не может быть, чтобы…
Ну да, конечно! Хейдок. Радиопередатчик. Немец-официант. Поворот на аллею «Сан-Суси»…
Кто-то крался за ним по пятам и ударил его по голове. Вот отчего такая боль.
А
Хейдок? Но Хейдок вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Как он мог раньше Томми спуститься в «Сан-Суси» и поджидать его за воротами? Нет, это невозможно, Томми бы его заметил.
Тогда слуга? Слуга был послан вперед и сидел в засаде. Но ведь, проходя через холл, Томми видел Эпплдора в приоткрытую дверь кухни. Или ему это только померещилось? Может быть, так все и объясняется? Впрочем, сейчас это все не важно. Сейчас надо выяснить, где он находится.
Глаза Томми, привыкнув к темноте, различили тусклый квадрат слабого света. Оконце или отдушина. В воздухе чувствовалась пыль и сырость. По-видимому, он лежит на дне подвала. Ноги и руки у него связаны, и во рту кляп, примотанный бинтом.
«Похоже, я прочно влип», – подумал Томми.
Он попробовал пошевелиться – безуспешно.
В это время послышалось слабое мерное поскрипывание, и сзади, у Томми за головой, открылась дверь. Вошел человек с зажженной свечой. Томми узнал Эпплдора. Тот, установив свечу на полу, удалился и вошел снова – с подносом, на котором были кувшин с водой, стакан и немного хлеба с сыром.
Наклонившись над Томми, Эпплдор сначала проверил прочность пут у него на руках и на ногах, а затем взялся за кляп. При этом он ровным голосом проговорил:
– Я сейчас выну его. Вы сможете есть и пить. Но предупреждаю, если вы попытаетесь издать хотя бы тихий возглас, я тут же снова заткну вам рот.
Томми хотел было кивнуть, но не смог и лишь несколько раз поднял и опустил веки. Эпплдор понял это как знак согласия и стал аккуратно сматывать бинт.
Освобожденный от кляпа, Томми несколько минут разрабатывал челюсть. Эпплдор поднес к его губам стакан с водой. Первый глоток получился с трудом, дальше пошло легче. Напившись, Томми сразу почувствовал себя гораздо лучше. Медленно ворочая языком, он произнес:
– Совсем другое дело. Я уже не так молод, как в прежние времена. А теперь поедим, Фриц, – или как вас, Франц?
Тот спокойно ответил:
– Мое имя здесь – Эпплдор.
Он поднес ко рту Томми кусок хлеба с сыром. Томми с жадностью откусил.
Поев, он выпил еще один стакан воды и спросил:
– Каков будет следующий номер программы?
Вместо ответа Эпплдор снова взялся за кляп. Томми быстро проговорил:
– Я хочу видеть капитан-лейтенанта Хейдока.
Эпплдор покачал головой, ловко приладил кляп и ушел. Томми остался один размышлять в темноте.
Он очнулся от беспокойного, путаного сна под звук снова открываемой двери. Теперь они пришли вдвоем – и Хейдок и Эпплдор. Кляп был вынут, веревки ослабили, так что Томми смог сесть и немного расправить плечи. У Хейдока при себе был пистолет.
Без особой надежды на успех Томми снова принялся играть давешнюю роль. Он с негодованием произнес:
– Послушайте, Хейдок, что все это значит? На меня напали… меня похитили…
Капитан-лейтенант покачал головой.
– Не трудитесь, – сказал он. – Бесполезно.