Иллюзия вечности
Шрифт:
Я иду на это, в том числе, и ради вас, чтоб вы знали, что я взял самое лучшее от вас и у вас научился доброте и жизнелюбию. Я люблю вас. Покойтесь с миром.
23. Тревога
Проснувшись рано утром, я помог Ольге и Ире приготовить завтрак. На улице было солнечно и сухо, поэтому после трапезы мы вышли из дома. Всей компанией мы разместились в беседке за игрой в «кинга». Спустя какое-то время, на крыльце появилась Раиса Георгиевна и поковыляла, опираясь на трость, к калитке.
– Мам, ты далеко? – позвала её
– Пойду соседей навещу, надо задать Свете один вопрос, – Раиса Георгиевна развернулась и, ускорив шаг, вышла за ворота.
Я подмигнул Сашке: – Не нравится мне все это.
Он согласно кивнул.
После того, как мы раскинули ещё партию, я извинился и под вымышленным предлогом покинул беседку. Осторожно передвигаясь, добежал до моста и огородами пробрался к кирпичному дому. На условный стук дверь отворил Дима и пустил меня вовнутрь.
– Привет, – он, улыбаясь, пожал руку. – Ты не вовремя. Что-то случилось?
– Пока нет… – в голове вдруг промелькнула предательская мысль, что, наверное, я зря приперся, поддавшись панике, и попросту раздуваю из мухи слона. – Пока нет.
– Тогда почему выглядишь таким взволнованным? Ну-ка, пойдём, расскажешь что надумал, – Дима по-отечески обнял меня за плечи и отвёл в большую комнату.
За столом сидели Валера и Лена. Александр отдыхал наверху после трудной ночи. Дмитрий усадил меня за стол и сам сел рядом.
– Что тебя привело, Андрей?
– У меня подозрения. Нет уверенности, только подозрения, но… тем не менее. Ребята, вы знаете о моём отношении к этой… Раисе Георгиевне, которая живёт с нами под одной крышей. В последнее время я стал слишком дёрганным и боюсь ошибиться в своих выводах, – я взял стакан и налил воды из графина. Все молча внимательно наблюдали за мной. – Одним словом, я думаю, что она знает всё об этом доме и о вас.
Валера откинулся на спинку стула и спокойно спросил: – Толик сказал?
– Скорее всего.
– Почему ты так решил? – Дима положил мне руку на колено и успокоил сумасшедшую трель, которую непроизвольно начала выплясывать нога.
– Она очень часто стала ходить в дом к нашим соседям. Не было бы никакого шуму, не знай я её эгоистическую натуру. И глаза и повадки выдают, что в её голове бродят пакостные идеи. Уверен, эта… интриганка способна на все. И боюсь, что, если она знает больше, чем нам хотелось бы, то запросто может использовать эту информацию в своих целях. При этом ей будет наплевать на то, что могут пострадать люди, если будет хотя бы минимальный шанс на то, что получится с этого что-нибудь урвать. Более того…
– я стыдливо опустил голову. – Сучка ненавидит меня. Знаю, что она спит и видит, как моё тело четвертуют в казематах спецслужб. И сама бы с удовольствием при этом присутствовала, посасывая свои долбанные леденцы. Конечно, я должен был рассказать об этом раньше, но, казалось, всё не до этого. И всё же, лучше поздно, чем никогда? – с надеждой я посмотрел на своих друзей.
Протянулась небольшая пауза. Затем Валера улыбнулся: – Не волнуйся. Всё будет хорошо. Безусловно, то о чём ты говоришь, очень важно, но, мне кажется, твои опасения не настолько серьёзны.
– Не надо, Валер, – Лена вступила в разговор. – Ты не так хорошо знаешь женщин. Если здесь есть что-нибудь личное, она запросто может решиться на любые шаги. Если не ошибаюсь, ты рассказывал,
– Значит так, – слово взял Дима. – Как я понял, ваша дамочка может решиться на то, чтобы донести о нас властям? – Я снова кивнул. – Может быть, что она уже это сделала? – Я опять опустил согласно голову. Дима поднёс ладонь ко лбу и вытер с него выступивший пот. – Да-а-а-а… всё ж таки вляпались. Ну, ничего не остается… В таком случае мы не можем рисковать. Сегодня же ночью нужно всё увозить отсюда.
– Нет! Как это так? Это же несправедливо! Переезжать с такого насиженного места, когда осталось ждать совсем ничего?! Только мы здесь освоились!.. – Валера вскочил на ноги и пнул стул. Тот поверженным громыхнул об пол. – Может притащить её сюда, и, клянусь богом, я вытащу из дрянной старухи все её тайны! А если она не успела ничего сделать, то введу ей такую дозу транквилизатора, что она прямиком к праотцам упорхнёт со скоростью Челенджера.
– Остынь! – Дима привстал и повысил голос. – Соображай, что говоришь! Она всё-таки живой человек и мать его девчонки, – он посмотрел на меня. Я испуганно промычал в ответ. – Мы не звери, ясно! И убивать никого не будем, пока есть возможность этого избежать. Риск очевиден. Поэтому будем действовать по обстановке. Позвони к Римантасу, и пусть нам найдут место для эвакуации, – Дмитрий пристально посмотрел в глаза Валере. – Это всё.
Тот, недовольно ругнувшись под нос, вышел из комнаты.
Дима повернулся ко мне: – Возвращайся, и готовьтесь к поездке с нами. Только вы с Сашей вдвоем, понятно? И никаких больше разговоров, ни с кем! Нам не нужны сюрпризы. Вернёшься к своей подруге после того, как дело будет закончено. Ты уже слишком много знаешь, чтобы я позволил тебе остаться… Поверь, против тебя я ничего не имею, ты славный парень, но вынуть из тебя информацию, для военных не составит большого труда. Без обид? Ты в порядке?
Медленно выговаривая слова, я ответил: – Я всё понял. У вас не будет с нами проблем. Обещаю.
– Ну и хорошо, – он хлопнул меня по спине и проводил до двери. – Не волнуйся, всё образуется. Очень скоро, я надеюсь, мы заживем нормальной жизнью, и не будем прятаться по углам словно крысы. Вы вернётесь к своим любимым после победы. Они вас поймут. Поверь мне на слово, – подбадривая меня, Дима улыбнулся, правда, одним ртом; взгляд оставался напряжённым. – Не вешай нос и будь готов к сигналу.
Я попрощался и также осторожно, огородами вернулся в свой дом. Мои друзья всё ещё сидели в беседке. Я отозвал в сторону Сашку и рассказал ему о своём визите. Он подтвердил готовность действовать так, как решит большинство. Затем я обмолвился с Ольгой и предупредил её о том, что мы уедем вместе с людьми из дома на новое место. Не могу передать словами, как она расстроилась, услышав об этом. Никакие мои уговоры не действовали на неё. Оля со слезами на глазах убежала в дом и спряталась в комнате Иры. Я сам переживал не меньше, но мне ничего не оставалось, как обращаться к данному ранее самому себе обещанию: смириться с жертвами во имя общей цели.