Иллюзия
Шрифт:
Я не люблю завистливых людей. Очень не люблю завистливых людей. Завистливых… людей… Слова таяли в моей голове.
Прямо передо мной возникла витрина, на которой были выставлены бейсбольные биты. Отличные биты. Я внезапно вспомнил о том, что очень люблю бейсбол. В детстве я даже играл в небольшой команде. Приятные воспоминания окутали, словно теплый плед. Я улыбнулся и взял одну биту с целью рассмотреть ближе. Это был алюминиевый экземпляр фирмы Eston. Нужно было кое-что проверить. Крепко сжав рукоять правой рукой, я отошел от витрины, и сделал несколько взмахов
Это было то, что нужно. Крепко сжав биту, я двинулся вглубь магазина, с удовольствием ощущая приятную тяжесть орудия в руке. В дальнем углу помещения какой-то очкарик, стоя ко мне спиной, рассматривал футбольные мячи.
Зачем он здесь? Мне кажется он хочет что-то украсть. Эта мысль, словно молния, пронзила мою голову. Может вызвать полицию? Я тут же откинул эту мысль прочь. Пока эти черепахи доберутся сюда – очкарик уже благополучно скроется, нанеся непоправимый ущерб магазину. Я не мог этого допустить. Если магазин разориться, многие люди останутся без работы – и никто не получит рождественских подарков!
Новое, ни на что не похожее чувство собственного долга и отвращения к стоящему неподалеку вору завладело мной. Окинув взглядом посетителя, я понял, что должен сейчас сделать. Другого выбора у меня не было.
Стараясь идти как можно медленнее, чтобы очкарик не услышал звуки моих шагов, я начал приближаться к нему. Рука крепко сжимала рукоятку биты, стук сердца отдавался в висках. От сонного состояния не осталось и следа, напряжение росло с каждой секундой. Я знал, что должен его остановить. По шее потекла капля пота. Шаг, еще шаг. Я уже был на расстоянии нескольких метров от незадачливого посетителя. Руки задрожали от напряжения, казалось, сердце вырвется из груди наружу.
Улыбнувшись, я осторожно занес биту над головой посетителя. Вдохнув полную грудь воздуха, я произнес: – Привет! – и изо всех сил ударил очкарика по голове. Послышался характерный глухой звук. Тело огромным мешком упало на пол. Очки разбились от удара об пол, из головы маленькой струйкой сочилась кровь, создавая неподалеку от тела небольшую лужицу алого цвета.
По спине пробежала приятная дрожь. Вот и все. Так просто. Теперь он не сможет причинить кому-то вред. В это Рождество все получат свои подарки. Я сделал то, что был должен. Теперь можно вернуться к своим делам.
Тяжело дыша от нервного возбуждения, я вернулся к стенду, где пару минут назад разглядывал биту и осторожно поместил окровавленный экземпляр на место.
Руки были в крови. Сразу я не понял, откуда у меня на руках могла появиться кровь – насколько я помню, до головы вора я не дотрагивался. Но потом понял, что, скорее всего дотронулся до кровавого пятна на бите, когда устанавливал ее обратно на стенд.
Крови было очень много. Будто бы очкарика не битой по голове били, а ножом исполосовали. Кровь еще не успела просохнуть. Я еще раз внимательно взглянул на свои руки. В голове возникла совершенно безумная идея…
Подойдя к стеклу витрины, я осторожно провел пальцем. Движения вырисовывались
Немного подумав я подчеркнул гласную букву.
Крови на пальцах почти не осталось, поэтому пришлось вернуться к очкарику, чтобы окунуть палец в лужицу воображаемых чернил. В голове невольно возникла аналогия с чернильным пером. Теперь меня можно причислить к великим литераторам. Забавляясь этой мыслью, я вернулся к витрине и нарисовал небольшую пирамидку. Получилось весьма недурно.
За спиной послышался истерический вопль. Судя по всему, женский. Затем глухой стук. Наверное, кто-то упал в обморок. Я оглянулся на тело очкарика, находившееся в нескольких метрах от меня.
Поза была какая-то неестественная. Ноги раскинуты в стороны, руки вывернуты ладонями вверх, голова чуть приподнята… Как будто бы он все еще пытался разглядывать футбольные мячи. Разбитые очки покоились в луже крови, которая с каждой секундой становилась все больше.
– Не повезло тебе, парень! – прокричал я, улыбаясь. – В следующий раз будь осторожнее, спорт калечит людей. Ха-ха! Мне стало безумно весело. Шутка, показалась такой удачной, что я расхохотался на весь магазин.
И тут я внезапно вспомнил, что так и не определился с подарком. Посетители в магазине продолжали истерику. От их воплей у меня снова начинала болеть голова.
– Эй, нельзя ли там чуть тише? У меня голова раскалывается! – прокричал я в сторону заплаканной продавщицы, голосящей громче остальных.
В ответ раздался лишь истошный вопль. Поняв, что диалога не добиться я решил просто покинуть магазин и решительно направился к выходу, не обращая внимания на вопли покупателей.
Ко мне уже бежало несколько охранников и полицейский. – Что-то вы долго, ребята, – я приветливо улыбнулся приближающимся охранникам. – Мне показалось, вы не спешили! – рука потянулась к ближайшему охраннику в надежде поздороваться. Его лицо исказила гримаса удивления, и как мне показалось, страха.
– Сэр, вы задержаны по обвинению в убийстве. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас…
Меня стошнило. Слова полицейского тонули в резко возникшей головной боли, не успевая долететь до моего сознания. Я предпринял попытку улыбнуться, но почувствовал, что теряю возможность контролировать себя. Тело пронзила слабость. Обернувшись, я окинул взглядом витрину, на которой кровью было написано «Скорбь». Через секунду сознание покинуло меня.
Глава 3
– Мартин Уилсон?
– Да.
– 1985 года рождения. Стратфорд, Онтарио, Канада?
– Все верно.
– Менеджер по продажам?
– Именно.
– Семейное положение?
– Холост.
Полицейский заскрипел карандашом, внося полученную информацию в протокол допроса. Невозможно было понять, о чем он думает: о подарках на Рождество, о собаке, которую нужно выгулять или прогнозах на предстоящий бейсбольный матч. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он просто задавал вопросы и записывал ответы.