Иметь и не иметь

Хемингуэй Эрнест Миллер

— Эй, Уэсли, — сказал он, оглядываясь на негра, который лежал на том же месте, укрытый одеялом. — Как ты себя чувствуешь?

— Господи, — сказал Уэсли. — Хуже быть не может.

— Будет еще хуже, когда доктор станет зондировать рану, — ответил ему Гарри.

— Вы не человек, — сказал негр. — В вас ничего человеческого нет.

Старик Уилли не подкачает, думал Гарри. Никогда не подкачает старик Уилли. Это правильно, что мы поехали, вместо того чтобы ждать. Глупо было

ждать. Меня так мутило и так кружилась голова, что я совсем сбился с толку.

Впереди уже видны были белые стены отеля «Ла-Конча», радиомачты и городские дома. Виден был паром у дока Трумбо, который ему придется обойти, чтобы попасть в Гаррисон-Байт. Старый Уилли не подкачает, думал он. Задаст им перцу. Что это за птицы у него на лодке? Черт возьми, мне и сейчас здорово скверно. У меня здорово голова кружится. Это хорошо, что мы поехали. Это хорошо, что мы не ждали.

— Мистер Гарри, — сказал негр. — Вы уж простите, что я не мог помочь вам спустить товар на дно.

— Ладно, чего там, — сказал Гарри. — Что спрашивать с негра, когда он ранен. Ты все-таки славный негр, Уэсли.

Сквозь рев моторов и громкий хлюпающий плеск воды за кормой он слышал странный звонкий гул в своем сердце. Так бывало всегда, когда он возвращался из рейса домой. Может быть, все-таки вылечат руку, думал он. Мне бы она еще очень пригодилась, эта рука.

Часть третья

ГАРРИ МОРГАН

(Зима)

Глава девятая

РАССКАЗЫВАЕТ ЭЛБЕРТ

Мы все сидели у Фредди в баре, и тут входит этот длинный худой адвокат и спрашивает:

— Где Хуан?

— Еще не вернулся, — сказал кто-то.

— Я знаю, что он вернулся, и мне нужно повидать его.

— Ну конечно, вы сами выдали его и подвели под суд, а теперь вы его будете защищать, — сказал Гарри. — Нечего вам ходить сюда, спрашивать, где он. Он, наверно, у вас в кармане.

— А ну вас, — сказал адвокат. — У меня для него работа есть.

— Ну так ищите его в другом месте, — сказал Гарри. — Здесь его нет.

— Говорят вам, у меня для него работа есть, — сказал адвокат.

— Ни для кого у вас нет работы. Зараза вы, и больше ничего.

Тут как раз входит тот косматый седой старик, что торгует резиновыми изделиями: он спрашивает четверть пинты, и Фредди наливает ему, и он затыкает бутылку пробкой и впопыхах бежит с ней обратно, на улицу.

— Что случилось с вашей рукой? — спросил адвокат Гарри.

У Гарри рукав подколот к самому плечу.

— Она мне не нравилась, вот я ее и отрезал, — ответил ему Гарри.

— Вы

ее отрезали или кто-нибудь другой?

— Мы с доктором вдвоем ее отрезали, — сказал Гарри. Он много выпил, и у него уже начинало шуметь в голове. — Я сидел смирно, а он резал. Если б людям отрезали руки, когда они забираются в чужие карманы, у вас бы давно не было ни рук, ни ног.

— А что случилось с ней, что ее понадобилось отрезать? — спросил его адвокат.

— Не ваше дело, — ответил ему Гарри.

— Да нет, я просто спрашиваю. Что случилось и где вы были?

— Больше вам не к кому приставать? — спросил его Гарри. — Вы знаете, где я был, и вы знаете, что случилось. Попридержите язык и не приставайте ко мне.

— Я хочу с вами поговорить, — сказал ему адвокат.

— Ну, говорите.

— Нет, не при всех.

— Я не хочу говорить с вами. От вас ничего хорошего не дождешься. Зараза вы.

— У меня кое-что есть для вас. Кое-что хорошее.

— Ну ладно. Один раз послушаю, — ответил ему Гарри. — а о чем речь? О Хуане?

— Нет. Не о Хуане.

Они обогнули стойку и вошли в помещение за баром, которое было разгорожено на кабинеты, и пробыли там довольно долго. Пока они были там, пришла дочка Толстухи Люси с той девушкой из их заведения, с которой она всегда вместе ходит, и они сели у стойки и спросили кока-колы.

— Говорят, вышло запрещение девушкам гулять по улицам после шести часов вечера и в барах показываться тоже, — сказал Фредди дочке Толстухи Люси.

— Да, говорят.

— Собачья жизнь стала в этом городе, — сказал Фредди.

— Еще бы не собачья. Выйдешь купить себе сандвич или стакан кока-колы — арест и штраф пятнадцать долларов.

— Теперь только к таким и привязываются, — сказала дочка Толстухи Люси. — Кто любит повеселиться. У кого не совсем постная физиономия.

— Если порядки в этом городе не изменятся — дело кончится плохо.

Тут как раз вышли Гарри с адвокатом, и адвокат сказал:

— Значит, вы туда придете?

— А почему вам не привести их сюда?

— Нет. Они сюда не пойдут. Приходите туда.

— Ладно, — сказал Гарри и повернулся к стойке, а адвокат пошел к выходу.

— Что будешь пить, Эл? — спросил Гарри меня.

— Бакарди.

— Два бакарди, Фредди. — Потом он повернулся ко мне и говорит: — Ты что теперь делаешь, Эл?

— Я на общественных работах.

— Что делаешь?

— Рою канавы. Снимаю изношенные трамвайные рельсы.

— Сколько ты там получаешь?

— Семь с половиной.

— В неделю?

— А ты думал?

— На какие же шиши ты тут выпиваешь?