Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы
Шрифт:
Пайзл повернулся к двери, чтобы кликнуть надзирателя, но передумал.
— Вы можете очень скоро получить право на эту камеру — стоит мне только уйти. Но сейчас ниже моего достоинства иметь с вами какие-либо дела. Я не боюсь ваших обвинений. Кричите, что хотите, вы, клеветник прожженный!
Рашула отталкивает Розенкранца и снова встает.
— Ну конечно, не боитесь, — улыбается он, с трудом скрывая раздражение. — Ваша храбрость есть доказательство того, что достоинство ваше пало столь низко, что вы уже не опасаетесь потерять честь и совесть. Такова, собственно, сущность всех правительственных конформистов. Не возражайте! Общественность все узнает, в этом я вас могу заверить! Но мне сдается, что правительство не слишком щедро вам заплатило, чтобы так поспешно отказываться от моего предложения. Тут дело в другом: вы меня даже
— Прежде всего, — Пайзл поборол растерянность и улыбнулся, — вы можете мне представить доказательства ваших новых клеветнических измышлений? Письмо, знаю. Но не смешное ли это доказательство — адрес на конверте! Если вы думаете, что я вас не смог бы освободить, — а этого мнения вы придерживаетесь постоянно, — то я действительно не могу еще раз не посмеяться над вашей наивностью и упованием на то, что, по-вашему, неисполнимо.
— А по-вашему?
— По-моему — исполнимо. Но поскольку я этого не хочу, следовательно — неисполнимо. И довольно об этом. Я вам показал путь, и, пожалуйста, следуйте им. Мне надо еще с господином Розенкранцем закончить дело. Видите ли, это для меня важнее. — И Пайзл снова улыбнулся, злобно, мстительно, лицо его исказилось.
— Закончить дело с Розенкранцем? — встал перед ним Рашула. — Значит, финал еще не наступил? Значит, опять начнем с увертюры. — Он с улыбкой повернулся к Розенкранцу и сделал знак, чтобы тот вышел с ним. Куда? Розенкранц скроил кислую мину. Ведь Пайзл не его прогнал, ему еще надо поговорить с доктором с глазу на глаз. Но Рашула настаивает, чтобы он следовал за ним.
— Господин Розенкранц может остаться, более того, я его прошу остаться, — похоже, Пайзл хочет еще сильнее уязвить Рашулу. — Вы можете отправляться один. Довольно я говорил с вами в его присутствии, теперь хочу с ним поговорить, но без вас.
— Так дело не пойдет, дорогой доктор. — Рашула снова садится. — Я уже сказал, что финал не наступил, а это означает, что вам не так просто отделаться от меня. Я сейчас менее чем когда-либо убежден, что вы можете что-то сделать для него и для меня. Единственно, — Рашула захохотал, — единственно, что нам еще остается, — симулировать.
— Как? — удивился Пайзл. Он, правда, когда-то предлагал Рашуле устроить симуляцию, и этому типу нетрудно было угадать суть его сговора с Розенкранцем. Но знает ли он это сейчас со всей очевидностью? Этот дурак Розенкранц непременно должен был себя выдать раньше времени, но Пайзла это не очень волновало: в кармане уже лежал задаток. Неплохо было бы получить всю сумму, а следовательно, надо помочь Розенкранцу добиться успеха! Поэтому Пайзл решительно отвергает утверждение Рашулы. — Симулировать вы могли бы и самостоятельно, для этого я вам не нужен. Не так ли, господин Розенкранц?
Розенкранц стоял, замирая от страха, с горькой обидой на Рашулу, недовольный Пайзлом, было бы лучше, если бы Пайзл принял предложение Рашулы, тогда можно симулировать беспрепятственно.
— So is, s is wahr. — Jedoch, w"ar es nicht m"oglich, Herr Doktor, sich zu vest"andigen mit Herrn Рашула? [68]
— В ваших советах я не нуждаюсь! — осадил его Рашула и обратился к Пайзлу. — Мне все ясно, дело в том, что по вашему совету Розенкранц должен был симулировать сумасшествие. Другой вопрос, удастся ли ему это, потому что я тоже здесь. Вы, впрочем, меня отвергаете якобы из-за гордости! А я глубоко верю, что вы бы забыли гордость, появись у нас обоих возможность симулировать. Тогда для вас желаннее были бы деньги.
68
Да, это так, это правда. Тем не менее разве не было возможности, доктор, найти общий язык с господином (нем.).
— Ваши деньги? — с напускным презрением процедил Пайзл. — Сегодня ваши, а завтра бог знает чьи!
При этом он имел в виду жену Рашулы. Так его Рашула и понял.
— Пока еще мои! — сердито рявкнул Рашула. — По всей видимости, вам мои деньги не кажутся более грязными, чем деньги Розенкранца? Это бесспорно, но тут речь о другом: вы знаете, что я не пошел бы на такую глупость, в какую вы втянули Розенкранца.
— Неправда!
— Нет! Вы предлагали мне это, но я отказался, сейчас тоже отказался
— И на которую не как на клевету, а как на неоспоримый факт я снова укажу пальцем, ведь ее автор все-таки Мачек.
— Все равно, вы сами признали свое авторство! И во-вторых, откуда это взялось, что вы определяете, кто симулирует, а кто на самом деле сумасшедший? Все, кто имел дело с вами сегодня, могли убедиться, насколько ваши суждения о сумасшествии и симуляции недостоверны и глупы. Всем, в том числе и мне, вы утром уши прожужжали, что ваш шурин симулирует.
— Is wahr! — вмешивается Розенкранц, которого слова доктора развеселили; да разве бы Пайзл раскрывал карты, если бы не верил в успех? — Den ganzen Vormittag haben Sie einen Narren als Simulanten dargestellt… [69]
69
Да, это так! Все утро он изображал из себя дурака, симулянта… (нем.)
— Halten Sie den Goschen! Wie haben Sie mich beim Pajzl dargestellt! Als einen Pantoffelheld? [70] — обрушился на него Рашула. — Как дурака, который, как и вы, полон сомнений? А вас, доктор, я хорошо понял. Из-за моей жены вы не доверяете моему кошельку и прикрываете свой поступок видимостью справедливости. Но ошибаетесь, это вы симулянты! — В первый раз за этот день Рашула потерял самообладание. Почувствовав, что его обвели вокруг пальца, а жена надула (разве не исключено, что она, не сказав ему, уезжает или уже уехала?), он впал в бешенство, выпятил грудь и закричал: — Сговорились! Думаете, провели меня? Нет — себя, если не сегодня, так завтра вы в этом убедитесь! Придет и мое время, и вы сами, довольные, что имеете дело со мной, сами раскроете свои кошельки! Для меня, Франё Рашулы! — Он захлебывается, бьет себя в грудь, поворачивается то к Розенкранцу, то к Пайзлу, от сильного возбуждения переходит на крик и визг, машет руками перед лицом Пайзла.
70
Держи карман шире! Каким вы меня обрисовали Пайзлу? Как подкаблучника? (нем.)
— Вы что, сумасшедший или сами решили симулировать безумие? — испуганно отступил Пайзл к двери.
— Что такое, господа? — дверь открывает надзиратель и строго смотрит на них с порога. — Так вести себя в нашем заведении не положено.
Пайзл молча показывает на Рашулу.
— Покажите лучше на себя! — взъярился Рашула и, смерив его ненавидящим взглядом, перешагнул через порог. — Вот этого жулика призовите к порядку! — повернулся он к надзирателю. — Он для этого нас сюда и завел, потому что считает, что у вас здесь все дозволено.
— Выбирайте выражения! — взрывается Пайзл. Он оскорблен: Рашула осыпает его ругательствами в присутствии надзирателя.
— Я сказал вам, имея более веские основания, то же самое, что и вы мне утром. — И уже совершенно не обращая внимания на угрозы надзирателя, кричит на весь коридор: — Жулик, жулик, жулик, это я вам скажу всегда, всюду и перед всеми!
Пайзл даже не посмотрел ему вслед. Счастливый, что избавился от него, он полагал, что надзиратель займется им. Все его внимание было обращено сейчас на Розенкранца, который в страхе перед взбешенным Рашулой забился в угол и только сейчас выползал оттуда бледный, с искаженным лицом.