Империя желания
Шрифт:
— Нет. Не надо. Мне это нравится.
— Что именно?
— Грубость. Бесконтрольная, — ее глаза светятся слезами. — Мне нравится, что ты вышел из-под контроля.
Это заставляет меня потерять все свои запреты, и я врезаюсь в нее со скоростью, которая заставляет ее подпрыгивать, ее груди соблазнительно соприкасаются, поэтому я беру одну из них в рот, покусываю и посасываю. Я заставляю ее корчиться и трястись так сильно, что нас окружают волны из-за нашего взрывного соединения.
Все еще раздвигая ее ягодицы, я просовываю большой
— Я скоро предъявлю свои права на эту задницу, малышка, и она будет испорченной и грязной. Будет больно. Хуже, чем когда мой член заставлял твою киску кровоточить.
— Да… пожалуйста… — она душит меня, ее влагалище душит меня, когда она кончает.
Есть шедевры, а есть лицо Гвинет, когда она испытывает оргазм. Ее голова запрокидывается, и радужная оболочка покрывается самым темным зеленым цветом, глаза опускаются, а кожа краснеет. Она дрожит, все ее тело испытывает шоковую реакцию, что является проявлением ощущений, терзавших ее тело.
Ее губы открываются, умоляя, чтобы что-то было в них или на них. Как мои собственные губы.
Мне нужно все мое терпение, чтобы не поддаться порыву. Это чертовски опасно, поэтому я трахаю ее сильнее, вставляя свой большой палец в ее задницу, пока ее напряженное кольцо мускулов не проглотит его, и она наполнилась мной.
Пока я не стану единственным, кого она может видеть, думать или чувствовать.
Только я.
— Ты не будешь снова тереться вокруг мальчиков, поняла?
— Да, да… — поет она, ее ногти скользят по моей спине и мышцам бицепса.
— Никто не коснется тебя, кроме меня.
— Ммм… да!
— А теперь скажи это.
— Никто не коснется меня, кроме тебя.
— Потому что ты моя.
— Я твоя.
Эти слова и ее непреодолимое тепло вызывают у меня собственный оргазм, и я прижимаю ее к себе, пытаясь выйти из неё.
Потому что я не использовал чертов презерватив. Снова.
Часть меня хочет наполнить ее моей спермой и моим ребенком, но эта часть — гребаный засранец. Она еще так молода, и я ни за что не заставлю её пережить историю матери.
— Я… я сейчас…кон… — выдыхает она, вонзая ногти мне в плечи, а ступни — в мою задницу. — Н-не вытаскивай. Я хочу это почувствовать.
— Черт. Черт. Черт, — ругаюсь я, долго и глубоко вхожу в нее, пока мои яйца не кончатся.
Мы оба тяжело дышим, мой большой палец и член находятся внутри нее, а мой рот на ее соске.
Гвинет смотрит на меня сверху вниз, и огонь, который я хотел погасить, все еще там, живой и чертовски решительный.
У нее такой пожар, который невозможно потушить водой. Во всяком случае, он предназначен для испарения воды.
И этот огонь теперь направлен на меня.
Я отпускаю ее сосок после последнего укуса, от которого она стонет. Затем ее пальцы скользят вверх и вниз по моей шее.
— Эй, муж.
— Что, жена?
— Я думаю, нам нужно снова заняться сексом в душе.
— Ты имеешь в виду, что я должен трахнуть тебя
— Да, — она хватает меня за волосы и пробегает по ним пальцами. — Мне нравится, когда ты это делаешь. Трахаешь меня.
— Тогда я буду продолжать, пока ты не будешь удовлетворена.
— Что, если я никогда не буду?
— Тогда я увеличу темп.
Ее глаза при этом ярко сияют.
— Правда?
— Как ты захочешь, жена.
— Не думаю, что ты будешь делать то, что мне нравится, — ее плечи сгибаются, но она одаривает меня озорной задумчивой улыбкой, наполненной ее прежним огнем, огнем, который не хочет потушить. — Пока что.
Блядь.
Эта женщина действительно станет моей смертью, не так ли?
Я не только позволил исчезнуть исключениям из-за нее, но теперь мой мозг также поднимает вопросы, на которые я никогда не хотел отвечать.
Что, если…
Глава 27
Гвинет
Я в зале суда.
То есть, да, я была внутри одного раньше, когда папа был адвокатом. Он остроумный, но очень проницательный юрист, из тех, на кого все обращают внимание, когда он говорит.
Но я не делала этого с тех пор, как стала стажером Нейта. Он сказал, что тогда я была не готова, но сегодня он просто встал возле моего стола и сказал:
— Ты пойдешь со мной, Шоу.
Становится жарко, когда на работе он называет меня по фамилии. Они до сих пор не знают, что мы женаты, потому что я как бы умоляла Криса после того, как извинилась за то, что я сделала с ним и Алексом той ночью неделю назад.
Однако он полностью рассказал об этом Джейн, хоть и случайно. Она странно посмотрела на меня, но пообещала сохранить мой секрет. Теперь мне немного легче, потому что я могу свободно разговаривать с ними, не чувствуя, что у меня есть ключи к каким-то разведданным.
Крис до сих пор не понимает, почему я вообще испытываю чувства к Нейту, но Джейн понимает, и это нормально. Ничего страшного, если никто не понимает, как меня предупреждал Нейт.
Наутро после горячего пьяного секса в бассейне он усадил меня, вложил в мою руку мой успокаивающий напиток — мой ванильный молочный коктейль — и сказал, что его мать, возможно, права и что все это будет иметь неприятные последствия. Он сказал, что я должна быть готов к этому, и что он не позволит мне упасть.
Нейт сказал, что позволит им говорить о нем, как они пожелают, потому что ему все равно, что они думают о нем.
Однако я слышала, чего он не говорил. Что ему небезразлично, что обо мне говорят. Он не хочет, чтобы они приближались ко мне, и даже подготовил заявление для прессы, которое, как и он, очень сурово и ни капли не затрагивает мое имя.
Нейт этого не знает, но все пойдет не так, если — когда — наши отношения станут достоянием общественности. В миллионный раз он и все остальные узнают, что я выбрала его и что я достаточно взрослач, чтобы принимать собственные решения.