Имперский раб
Шрифт:
– Я бы предпочел в них вообще не заходить. Нам ведь только вода нужна.
– Почему вы опасаетесь портов? – спросил Ефрем.
– Мистер Бирк, видать, давно вы не были в Европе, – сказал капитан.
«Да, давненько!» – подумал с усмешкой Ефрем и спросил снова:
– Вы чего-то опасаетесь? А как же вода?
– Отношения между государями в Старом свете так быстро меняются, что мы можем случайно нарваться на неприятности. А насчет воды – я в таких случаях проделываю фокус. Не первый раз этим маршрутом иду!
Капитан поведал
– Ну, хорошо, капитан, – поморщился Ефрем, – только предупреждаю вас – без крови. Иначе это расценят как военное нападение. Последствия могут быть печальные… для нас с вами.
– Есть, сэр, все сделаем как ангелы – без шума! – заверил капитан.
Ефрем помолчал, любуясь на океанский простор. Потом снял со своего мизинца перстень восточной чеканки с маленьким рубином и протянул Лерну со словами:
– Мне понравилась ваша логика, мистер Лерн. Дарю вам это за вашу верность долгу и чести. Пока только от себя.
Капитан Лерн был приятно удивлен. Принимая дар, он горячо заверил:
– Я отслужу, мистер Бирк, я… Поверте, что я вечный ваш должник и…
– Да, да, капитан, я верю, – остановил его Ефрем. – Передайте штурвал рулевому и продолжайте исполнять устав.
Он ушел к себе. Но через час в каюту к нему постучали. Это опять был Лерн. Он с порога воскликнул:
– Видно, день сегодня не закончится тихо!
«Вот рвение-то!» – недовольно подумал Ефрем, но виду не подал и приготовился слушать.
Капитан заговорил шепотом:
– Только что мне доложил боцман, что во время нашего разговора у штурвала, под палубой, прямо под нами торчал О’Хил.
Ефрем сначала оживился, потом подумал и сказал:
– Ну и черт с ним, мы ведь о нем говорили. Пусть он теперь гадает, что ему может угрожать. Если он наш противник, то начнет нервничать, не зная о наших намерениях, и будет искать выход. Начнет ошибаться.
– Выходит, я был прав, – торжествующе шептал капитан. – Неспроста он следил за О’Брином!
Ефрем улыбнулся и спросил:
– У вас тоже свой штат осведомителей, мистер Лерн?
– Без этого в наше время не обойтись, сэр. – Улыбнулся в ответ капитан.
– Тогда велите отмечать каждый шаг, каждое слово этого О’Хила. А теперь дайте мне отдохнуть. Я устал… Только без меня ничего не делать?
– Слушаюсь, сэр! – отчеканил капитан и вышел.
«Да-а-а! – мысленно воскликнул Ефрем. – А мне поначалу казалось, что поплыву я по морю-океяну свободным от людского скотства! А тут всего полно: и воды, и грязи… Ну, делать нечего – буду выплывать…»
Почти весь следующий месяц плавания на шхуне «Параллель» был спокойным. И все же Ефрема не покидало душевное напряжение.
Мистер О’Хил оказался изворотливым малым. Он упорно старался выведать конечный порт плавания. Но делал это так, что придраться к нему было невозможно. Тогда Ефрем решил использовать желание капитана Лерна выслужиться. Ефрем подзадоривал его и, как ему показалось, вынудил
– Дружище Джим, – говорил капитан помощнику панибратски, – объясните наконец прямо, зачем вы исподволь стараетесь выяснить, в какой порт направит шхуну мистер Бирк?
Помощник капитана развел руками и сказал в недоумении:
– Согласитесь, капитан, я ведь просто обязан знать маршрут. По долгу службы. Вы поручили мне прокладку курсов, и я…
– Да, если только я сам не занят этим, – перебил капитан. – Я что-то не припомню, чтобы в этом плавании давал вам такие поручения.
Джим О’Хил потупился и молчал. Сразу не найдя себе оправдания, он решил выждать и придумать что-нибудь на ходу. Капитан сначала не торопил его, но потом не выдержал:
– Я жду, дружище Джим… Поймите, вы уже не раз выдали себя с головой… Скажите мне, я сохраню это в тайне, если хотите. Зачем вам знать конечный пункт прибытия шхуны?.. Учтите, что пока я спрашиваю не по обязанности.
Помощник капитана вздохнул и будто в порыве благородного отчаяния заговорил:
– Я верой и правдой служил Британской короне, сэр! Служил из убеждения, что счастье моей родины – в лоне империи. Но дьявол силен! Он смущает души многих моих земляков… Оттого моя милая Ирландия до сих пор истекает кровью…
Пораженный таким пылом и страстью, капитан поначалу застыл с открытым ртом, но спохватившись, тряхнул головой и перебил О’Хила:
– Я готов понять ваши чувства, Джим, но ни черта не понимаю, куда вы клоните. Говорите яснее.
– Яснее некуда, капитан. Корона жалует меня за мою службу. А земляки именно по этой же причине – нет.
– Понял! Вы боитесь… то есть опасаетесь… что мы пойдем в Ирландию, где вам будет… скажем, не очень-то уютно?.. Верно? – уточнил капитан.
Джим О’Хил коротко кивнул и застыл, склонив голову на грудь, явив благородную задумчивость и грусть, переходящую в скорбь, и даже в горе.
Когда Лерн доложил об этом разговоре Ефрему, тот ничего не ответил и отпустил капитана. Сам подумакл: «Зачем одному верному слуге короны прятать эту тревогу от других таких же слуг? Корона нанимает, корона и защищает. Что-то тут не так!.. Что?»
Ефрем ходил по каюте, переступая в такт качке. Он уже освоился и свободно балансировал на всегда подвижном полу. Снова и снова он задавал себе вопросы и искал на них ответы:
«Если О’Хил не надеется на защиту правительства, значит, о нем никто не печется.
Он бы мог не сходить на берег в Ирландии, в конце концов. Кто достанет его на корабле? Но он боится! Значит, предполагает, что придется сойти на берег.
В Лондоне же он ничего не боится. Там его не знает никто. Это значит, что в Ирландии он, видно, натворил таких дел, что опасается всего. А сойти в Ирландии он предполагает сам, по своей воле. Капитан не заставляет его это делать. Тем более теперь, когда он сам сказал все. Значит, что-то его влечет. Что именно?»