Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца
Шрифт:
А в доме инженера Сильвуплюева был праздник.
Жил-был в некотором зарубежном государстве царь. Впрочем, пошли вы все, сами знаете куда, со своими царствами и государствами, о царях я рассказывать не буду – это пережиток феодального прошлого – поэтому начнем, пожалуй, так: не в некотором государстве, а в родном Советском Союзе жил простой советский гражданин – Иван… Или лучше Николай… В общем, Василий Иванович Николаев. Фамилия тут особой роли не играет, с таким же успехом он мог быть и Иваном Васильевичем Николаевым, или Николаем Ивановичем Васильевым. Работал он на родном заводе
Подходили праздники – то ли Октябрьской революции, то ли Первое мая. Весь советский народ встречал это событие новыми трудовыми успехами. Работы было много: побегать по магазинам в поисках закуски для праздничного стола, отстоять в длинной-длинной очереди за портвейном, обсудить, кого приглашать в гости, а кого не стоит. Василий был из тех, кого не стоит. Он это знал и ни к кому не напрашивался. Купив в винном магазине бутылку портвейна, Василий решил отпраздновать событие сам с собой.
В праздничный день он побывал на демонстрации, погулял по парку, глядя, как местные хулиганы распивали водку и горлопанили неприличные песни, и пошел домой. Включив телевизор, где диктор замирающим от счастья голосом докладывал о наших успехах в области тяжелого машиностроения, Василий вынул из холодильника заветную бутылочку, наделал бутербродов и сел к телеэкрану. Его рука потянулась к штопору, и он открыл бутылку. И тут произошло.
Из бутылки простого 33-го портвейна повалил дым, и в воздухе медленно сформировался человек восточного вида, типа тех, которых можно видеть на любом базаре, в засаленном халате, грязной тюбетейке и в туфлях с загнутыми носами.
«Хоттабыч», – подумал Василий удивленно – в сказки он не верил – и сказал:
– Добрый вечер.
Человек не отвечал.
– Салям алейкум, – на всякий случай, добавил Василий.
– В алейкум эс-салям, – оживился незнакомец, – ва рахмет Аллах ва барак ату!
«Татарин, – решил Вася, – ни фига по-русски не понимает».
По-татарски Вася тоже кроме «Нихт ферштейн» больше ничего не знал. Человек из бутылки склонился перед ним и что-то забубнил по-своему, часто поминая Аллаха и пророка Мухамеда, с которыми Василий не был знаком, затем протянул Васе какое-то кольцо и, сказав напоследок «Аллах ишини раст гетирсин!», растворился в окружающей среде.
«Лечиться надо, – тоскливо подумал Вася. – Призраки всякие чудятся».
И вдруг он обнаружил, что держит в руке кольцо. Кольцо было тяжелое, видимо золотое, слегка позеленевшее от старости. Вася автоматически надел его на палец и вспомнил о бутылке. Бутылка валялась на полу, закрытая пробкой, и в ней был портвейн!
– Фу! – облегченно вздохнул Вася. – Хоть тут повезло.
Выпив стакан портвейна, он повеселел и решил обдумать случившееся событие. В процессе раздумий Вася выпил еще стакан, потом еще, и решил больше не пить, тем более, что бутылка опустела.
Он глянул в телевизор. Шел какой-то «Огонек», симпатичная девушка пела симпатичную песенку, и Васе стало хорошо и тепло.
– Эх, такую бы сюда, – подумал Вася, – я бы с ней познакомился.
Надо сказать, что с девушками Васе не везло. Не желали девушки знакомиться с таким скромным,
Раздался легкий щелчок, как будто бы выскочила пробка из бутылки шампанского, и девушка, поющая в телевизоре, оказалась перед Васей.
– Вы кто?! – изумленно и испуганно крикнула она.
– Вася, – широко раскрыв глаза, пробормотал он.
– Где я? Почему я здесь?
«Откуда я знаю?» – тоскливо подумал Вася и вежливо сказал, указывая на кресло:
– Садитесь, пожалуйста. Да не волнуйтесь так! Внезапно девушка успокоилась и села.
– А я и не волнуюсь.
– Извините, – засмущался вдруг Василий. – Вы так неожиданно появились, а у меня тут не убрано…
– Это я пою, – сказала девушка, указывая на телевизор.
– Знаю, – вздохнул Вася.
– А меня Лена зовут.
– Это хорошо.
Они помолчали. Вася не знал, о чем говорят с девушками, которые поют в телевизоре.
«Татарин, сволочь, наколдовал, теперь сиди тут, – думал он. – А кольцо-то, наверно, волшебное!»
Эта мысль его так поразила, что он разинул рот.
– Что вы сидите, разинув рот? – спросила Лена. – Расскажите что-нибудь.
– Что? – глупо спросил Вася.
– Что-нибудь, – настаивала девушка.
«Что-нибудь, – мысленно передразнил он, – чтоб тебя черти взяли!»
Позвонили в дверь.
Вася встал, вышел в коридор и открыл дверь. Вошли три черта.
– Где она? – деловито спросил главный черт в кепке и кирзовых сапогах.
– Кто?
– Баба, кто же еще!
–А…
Пораженный Вася медленно сходил с ума. Черти прошли в комнату. Послышался визг Лены, запахло серой, и черти ушли, унося трепыхающийся мешок.
– Расписочку пожалуйста, – попросил главный.
Вася машинально поставил закорючку на какой-то бумажке, и черт исчез.
Когда Василий очухался, в квартире было тихо, как на кладбище.
«Я волшебник», – подумал Вася и заказал:
– Пива!
В его руке оказалась кружка пива, и он ее с удовольствием выпил.
– Я волшебник, – произнес Вася вслух, смакуя это красивое слово, – волшебник.
Так Василий Иванович Николаев, простой советский гражданин, стал волшебником.
Вот.
Рассказываю дальше.
Да, Василий Иванович Николаев стал самым настоящим волшебником. Да еще каким! Я знаю много волшебников, как у нас в стране, так и за рубежом. Некоторые умеют, например, купить в пустом магазине черную икру, произнеся магическое заклинание: «Я от Семен Семеныча» или не менее магическое: «Я от Иван Иваныча». Некоторые – поступить в институт международных отношений, не сдавая экзаменов. Совсем не многие могут получить все, о чем пожелают вслух (у нас в стране это были, в основном, члены Политбюро ЦК КПСС, а ныне господин Президент и его команда). И, пожалуй, никто не может получить все, о чем подумает.
Кроме Василия Ивановича Николаева.
За десять минут Василий заново обставил свою крохотную квартирку, назаказывал себе массу супермодной одежды, новый японский телевизор с видеомагнитофоном и много-много всего. Квартира стала похожа на склад. Вася удовлетворенно осмотрелся и сказал:
– Хорошо! Разрази меня гром!
Последнее, что он видел, была молния, влетевшая в окно. Грома он уже не слышал.
Прогремел гром, и Василий упал на пол. Одним волшебником стало меньше.
Появившийся неизвестно откуда татарин снял с его руки кольцо, положил в карман и сказал на чистейшем русском языке: