Иные миры: Королева безумия

Белов А.

Со здоровьем тоже особенных проблем не было. В детстве, правда, Денис часто болел - ангины, простуды, инфекции всякие. Отец пытался приобщить его к спорту, но неудачно. Один раз он отвёл его в секцию борьбы, но Денис после первого занятия наотрез отказался приходить туда снова. В другой раз отец записал его на плавание. Кажется, около месяца Денис ходил в бассейн, а потом заявил, что больше ходить не будет. Тоже без объяснения причин.

Он вообще очень скрытный парень. Когда он учился на втором курсе, я окольными путями узнала, что он встречался с девушкой, и у них вышла какая-то размолвка. Вроде бы она даже оскорбила его при всех. Я пыталась расспросить Дениса, но он довольно грубо оборвал меня. Помню, я очень обиделась, а он даже не попросил прощения. Он ужасно упрямый!

Ну а в общем, Денис рос нормальным

ребёнком. Конечно, он был не уличный ребенок, а домашний. Всё-таки родители не бомжи, не алкоголики. Поэтому и Денис вырос таким спокойным, интеллигентным. Даже когда был подростком, никаких особых хлопот не доставлял. В этом возрасте дети начинают отбиваться от дома, ищут каких-то компаний, а Денис всегда был домоседом. Придёт из школы — и за компьютер, или задачки решает.

В пятнадцать лет Денис окончил школу и поступил в университет. Как победитель международных олимпиад, он мог поступать в любой вуз без экзаменов. Он сам выбрал и университет, и факультет. Оказывается, он уже давно там всех знал, переписывался с ними, а на математических конкурсах они были его научными руководителями.

Я, конечно, была рада за сына. Университет открывал ему широкую дорогу к научной славе, к известности, к возможности работать в престижнейших университетах мира. Но всё-таки я предпочла бы, чтобы Денис остался в нашем городе. Поступил бы в политех на факультет автоматизированных систем, стал бы программистом. Тоже неплохо. Но я понимаю, что ему было бы тут тесно. Ему нужен простор, он теоретик, а там ему есть где развернуться...

Денис стал учиться в университете. Жил он в общежитии, там вполне приличные комнаты. Я предварительно зашла к коменданту и договорилась, чтобы Дениса поселили со старшекурсником. Всё-таки пятнадцать лет — это ещё ребенок, за ним присмотр нужен. Постепенно жизнь наладилась, Денис вошёл в колею, стал учиться, а домой приезжал на каникулы. Он никогда не жаловался на трудности, не рассказывал о своих проблемах. «Всё нормально!» — вот стандартный ответ на все вопросы. А лишнего слова из него клещами не вытянешь.

В университете Денис учился отлично. Он с первого курса начал работать над диссертацией. Летом он привез диплом победителя международного конкурса и именную стипендию. В общем, первый год прошёл довольно гладко. Второй — тоже. А вот на третьем начались проблемы.

Осенью случилась какая-то дикая история с его сокурсником. Я не знаю, что там было, Денис не рассказывал. До меня доходили какие-то обрывочные слухи, из которых ничего невозможно было понять. Но после этого Денис очень сильно изменился. Когда он приехал зимой на каникулы, я его не узнала. Осунулся, похудел, даже как-то съежился. Было видно, что он сильно переживает. Я не раз пыталась подступиться к нему, выяснить, что произошло. Но Денис как всегда замкнулся в своей раковине, и не лезь к нему. Буркнет что-то невнятно — вот и весь ответ.

Потом он уехал, и вроде бы всё успокоилось. И вдруг — этот звонок. Звонил его научный руководитель. Жаловался, что Денис забросил учебу, в университете не появляется больше месяца, и совершенно не занимается научной работой. Они готовили какой-то важный научный сборник, и Денису была предоставлена возможность опубликовать свои труды. Это очень редкое явление — чтобы студента, да ещё третьекурсника, брали в соавторы маститые ученые, профессора и академики. Такую возможность никак нельзя было упускать. Я бросила всё и поехала к Денису. Честно говоря, я думала, что причина его поведения в несчастной любви. У него уже была на втором курсе какая-то девка, которая его бросила, и я была уверена, что повторяется та же история. Но всё оказалось намного хуже.

Денис меня поразил. Он очень изменился. Даже по сравнению с тем, как он выглядел во время последнего приезда, он очень сильно сдал. Он был такой худой, что, казалось, шатается от ветра. Лицо изможденное, серое, глаза тусклые, взгляд как у затравленного зверька. Смотреть на него было просто невыносимо. Я спросила его, почему он не ходит на занятия. Денис ответил, что вернется в университет, когда решит одну проблему. Я стала убеждать его не делать глупостей, бросить свои дурацкие похождения (я ведь думала, что он прогуливает из-за какой-то девицы), сказала, что звонил его научный руководитель, что надо обязательно опубликовать работу в сборнике, что такой

шанс выпадает один раз в жизни, и его нельзя упускать — но всё без толку. Он просто не слышал меня. Он дождался, пока я выдохлась, и стал говорить. Он сказал, что всё это неважно, что он занят очень важной миссией (именно так он выразился — миссией), и что по сравнению с этим все занятия, университеты и сборники просто ничто. Он заявил, что если ему удастся эту миссию завершить, то мир изменится, станет совершенным, а если нет — мир погибнет, и он погибнет вместе с миром. В общем, начал плести такую чушь, что я ушам своим не поверила. Я говорю: «Денис, опомнись, что ты городишь! Это же бред какой-то!» А он вскочил, глянул на меня как-то так недобро, и выскочил из комнаты.

В общем, я тогда поняла, что с ним что-то неладно. Но я думала, это обычное нервное переутомление. Знаете, я наверно, просто боялась поверить, что Денис сошёл с ума. Я пошла к его научному руководителю, к декану, они очень по-доброму отнеслись к Денису, переживали за него. Он так и не появился больше в университете, но ему помогли закрыть год без «хвостов» и оформить академический отпуск. Его статья в сборнике всё-таки появилась, его научный руководитель сам закончил её. Но для меня главным было, конечно, состояние Дениса. Я так и не смогла больше повидаться с ним в тот день. Его телефон был включен, но на звонки он не отвечал. Мне пришлось вернуться домой фактически ни с чем. На следующий день Денис позвонил мне и сказал, что у него всё нормально, что он принял решение и возвращается домой.

На второй день он действительно приехал. Ни слова не сказал, даже не поздоровался, сразу прошёл в свою комнату, и заперся там.

И начались два месяца сплошного кошмара. Знаете, у меня в течение всего этого времени было стойкое ощущение, что мне подменили сына. Правда. Не знаю, может, это тоже признак психической болезни, но я никак не могла поверить, что это Денис. Тот человек, который заперся в комнате и сидел там как какой-то упырь, был до такой степени не похож на моего Дениса, что я просто отказывалась верить, что это он. Даже внешне он стал совсем другим. То, что он похудел и почернел, это само собой. Но у него появилась какая-то дерганность, рваность движений. Он как будто не сам двигался, а кто-то его за ниточки дергал. На это было просто страшно смотреть. И ещё эта привычка всё обследовать, всё проверять. Как будто чего-то боялся. Ко мне совершенно равнодушно относился, я для него была как пустое место. Посмотрит сквозь меня — и бегом в свою комнату. Даже есть дома перестал. Ничего домашнего не ел. Сбегает в магазин, купит сразу на неделю чипсов, сухариков, бисквитов каких-то, воды газированной две упаковки и снова в комнате запирается. Я говорю ему: «Денис, нельзя же так! Это же не еда! Язву заработаешь!», а он смотрит как-то исподлобья, как волчонок какой-то и молчит. Совершенно перестал следить за собой. Он вообще-то парень очень аккуратный, чистоплотный, всегда тщательно следил, чтобы рубашка была свежая, и белье чтобы чистое было, а тут неделями не моется, не бреется, и белье не меняет. В общем, я смотрела на него и не верила, что это мой сын.

Конечно, я сознавала, что Денис болен. Но, знаете, всё как-то надеялась, что оно само пройдёт. Умом я понимала, что не пройдёт оно само, что надо Дениса лечить. Но сердцем чувствовала, что не смогу его в психиатричку сдать. Городок у нас небольшой, все в момент узнают. Сколько разговоров будет! Да Денис и сам бы не согласился тогда пойти к психиатру.

А в последнюю неделю стало просто невмоготу. Денис стал совершенно невменяемым. Вчера я пыталась в очередной раз поговорить с ним. Раньше он просто игнорировал меня, а тут просто взорвался. Стал кричать, что я ничего не понимаю, что всё кончено, что скоро его вообще не будет, а вместе с ним не будет никого — ни меня, ни других людей...

И тогда я испугалась. Я поняла, что если сейчас не начать лечить его, он что-нибудь с собой сделает. И я решила обратиться к вам. Вы помните Алексея М.? Он лечился у вас от депрессии года три назад. Его мать работает у нас в школе. Она сказала, что вы вылечили её сына, и посоветовала обратиться к вам. Вы ведь сможете помочь Денису? Я понимаю, что болезнь его достаточно серьезна. Но ведь есть же какие-то лекарства? Вы же смогли помочь Алеше? Я понимаю, там совсем другая болезнь, но всё-таки? Я устала жить в ожидании беды...»