ИНЖЕНЕР
Шрифт:
– Куда это садитесь, в какую к лешему больницу, а кто мне будет ущерб компенсировать?
–Какой ущерб? – удивился кучерявый, тревожно осматривая Сергея, – я вас поранил? Немедленно к врачу, к самому лучшему в городе врачу – это в госпитале.
– Какой к лешему поранил, вы мне нанесли незаживающую рану. Будет тут каждый встречный по моему капоту кататься, никаких нервов с этим народом не напасешься.
– Так вы что, про свой ущерб что ли? – наконец дошло до кучерявого – Вы что, вот про то, что товарищ случайно
– Как задел? – заорал бугай, – Когда он на ней и так и этак.
И он, плюхнувшись на грязный капот, даже показал, как Сергей ворочался на его машине сначала на животе, а потом на спине, не замечая даже, что извозился, как поросенок.
– Надо посмотреть еще, может он, падая с капота, мне еще бампер обвалил к чертям.
Как ни трагична для владельца Мерседеса была ситуация, но и Сергей и кучерявый неожиданно и совершенно невольно рассмеялись. Стало же абсолютно обоим понятно, что он либо пьян, либо натрескался наркотиков, либо городской сумасшедший.
– Я зам. Главы управы, – орал сумасшедший, – я сей же час немедленно вызываю омон. Вы меня в самое нутро поразили своим
хамством. Гляжу, один уже валяется на моем капоте.
В то время, когда Сергей уже примерялся, как по ловчее дать отморозку в нос, кучерявый, видимо, решил закончить дело миром. Он подошел вплотную к бугаю, прищурился и быстро сунул тому в руку сто долларовую бумажку.
– Я думаю, этого будет достаточно, – затараторил он, обращаясь почему-то к Сергею, – я думаю, конфликт исчерпан, и драться мы не будем, и кулаками махать тоже не будем, мы же интеллигентные люди. Вы ведь не имеете никаких претензий к этому товарищу?
– Нет, я не имею, – ответил ошарашенный таким напором Сергей.
– Чего? – взревел опять бугай, – Кто это ко мне претензий не имеет? Не-е-т, я вижу, по вам обоим плачет каталажка…
Договорить ему не дали, потому что кучерявый, быстро обернувшись к нему, уже не таясь, зло произнес:
– Катись отсюда, придурок, пока… – тут он наклонился и что-то быстро шепнул бугаю.
Тот сразу обмяк, как то потускнел, захлопнул рот, и растерянно проведя пальцем по следу от Сережкиной куртки на капоте, неверной походкой пошел к подъезду.
– Доллары отдай, идиот, – крикнул ему вслед кучерявый.
К немалому удивлению Сергея, идиот, как зомби, вернулся , послушно отдал деньги и уже бегом, боясь как бы его еще за чем-нибудь не вернули, скрылся в подъезде.
– Ну, здравствуй Гена, – сказал Сергей, размазывая грязь рукой по рукаву куртки.
Кучерявый, со всей силы заехав ногой по колесу Мерседеса, хмуро ответил:
– Здорово, Серый.
В это время машина заорала, мигая всеми своими габаритами.
– Что хозяин, что авто – оба дебилы. Все… валим отсюда, – быстро проговорил Генка, на бегу к дверце водителя.
Через десять
ГЛАВА 3
Золотистый Ауди подкатил к высокому, красивому забору за которым виднелась крыша двухэтажного особняка. Генка пикнул, ворота плавно отъехали в сторону и, когда машина въехала во двор, Сергей увидел очень симпатичный домик, небольшую площадку перед ним, из бетонных плиток, разбегающиеся в разные стороны аккуратные, из тех же плиток дорожки, бассейн с синей, искрящейся под солнцем водой и заполняющую все остальное пространство зелень. Впереди угадывался спуск к реке, засаженный огромными елями, сквозь которые блестела река.
– Да, красиво жить не запретишь. – заметил Сергей, обозревая все это великолепие, – Как это тебе удалось? Я, работая всю жизнь, так и живу с мамой в двухкомнатной квартире, которую они с отцом получили при советской власти, ровно на второй год моего рождения
– Серж, надо уметь не работать, а зарабатывать, ну-ка, подержи-ка эту авоську, – ответил Генка, доставая из багажника пакеты с продуктами.
Когда он пикнул, и открылась входная дверь, глазам Сергея открылось нечто совсем фантастическое.
– Ну, дворец… самый настоящий дворец, – восхищенно произнес он, – Гена, я мысленно снимаю шляпу.
Если честно, восхищаться было чему. В самый наисовременнейший интерьер была удивительно органично вписана мебель девятнадцатого века, только конечно все гораздо мягче и из самых современных материалов. А завершала это великолепие центральная, из белого мрамора широкая лестница на второй этаж, величаво доходившая до середины стены и расходившаяся на два рукава.
– Ты знаешь, я что-то не расслышал, когда мы мчались через наш городок, так ты кем Ген работаешь-то?
– Я разве говорил? Не помню. Вот мы сейчас выпьем, перекусим, посидим и поговорим.
Генка опять пикнул, послышались шаги, звук растворяемых по дороге дверей и на пороге этого огромного вестибюля появилась средних лет, примерно пятидесяти, опрятная и строго одетая женщина.
– Здравствуйте, Геннадий Николаевич, обед, переходящий в ужин, как вы и просили, приготовлен; сметана, творог и напитки в холодильнике; все остальные ваши распоряжения по списку тоже исполнены, – произнесла она.
– Спасибо, вы на сегодня можете быть свободны, завтра, если в вас появится необходимость…
Он не успел договорить, она его перебила:
– Я приготовила, на всякий случай, на компанию из трех человек, из расчета на три дня гуляния.
– Вот, – обратился Гена к Сергею, – как говорится, талант не пропьешь. Воспитание и бывшего научного работника с кандидатской диссертацией за плечами ни с кем не спутаешь.
– Простите, а в какой области вы защитили диссертацию? – вдруг обратился к ней Сергей.