Исчадия техно
Шрифт:
Старволга, в которую впадал Подонец, если судить по названию, имела какое-то отношение к прежней Волге. Хотя, учитывая, что рельеф заметно изменился, пускай и не везде, уверенности в этом не было. Реки ведь вниз текут, а горы на севере, по идее, должны были перекрыть русло этой главной водной артерии европейской части России.
Влад Волгу ни разу в жизни не видел, но эта река показалась ему слишком скромной, чтобы считаться великой – или совершенно другая, или скудные остатки былого потока. Трудно на глаз определять ширину, но до километра явно недотягивает, хотя все равно
И вообще – слишком быстро до нее добрались, к тому же сначала должен был Дон встретиться, а уж потом Волга. Или он вообще куда-то пропал, или радикально поменял название, или Влад основательно подзабыл географию. И там, и там в нижнем течении по обоим берегам должны тянуться степи, но здесь, скорее, лесостепь. Обширные травянистые участки ограничиваются рощицами, а иной раз приличными лесными массивами. Если возле руин в поле зрения Влада постоянно попадали табунки лошадей, отдельные антилопы и маленькие стайки, то здесь с живностью было гораздо беднее. За весь день одного оленя на водопое увидели.
Под географические размышления было легче работать. Устали все до изнеможения. Даже Влад, самый крепкий из всех, начал испытывать проблемы, проклиная неудобное тяжелое весло. Руки стерты, заду тоже надоела грубая неровная скамья, глаза болят от солнечных бликов на воде, плечи и руки гудят и почему-то ноги тоже. Хорошо бы устроить длительный привал, но нельзя – попутного течения больше нет, стоит прекратить работать, и лодка в лучшем случае остановится, а в худшем ее начнет сносить. Не тот момент, чтобы время терять – Лена выглядела хуже и хуже, почти все время спала, причем сон ее больше походил на забытье. Несмотря на жаркий день, больную колотил озноб, она ничего не ела, но постоянно пила. И это тоже плохо – вода в Старволге была мутноватая. Вверху как минимум один город имеется, и Влад почему-то не сомневался, что система канализации там с экологией не дружит. Кто знает, не подцепит ли девушка еще что-нибудь болезнетворное в придачу к тому, что уже имеется.
Вечером не выдержали, пристали к острову, наскоро приготовили реденькую уху из пойманной рыбы. Не ради себя, а чтобы бульоном поить больную. Долго задерживаться не стали – вновь сели за весла. Ночью ухитрились налететь на корягу, да еще и лодка засела. Пришлось раскачивать ее, чтобы освободиться. Корпус проявил себя хорошо – течи не дал. Неудивительно – при такой-то толщине. Так что и в тяжести его, оказывается, имеются плюсы.
На следующее утро через пару часов после рассвета увидели на правом берегу что-то вроде крепости. Трехметровый частокол окружал невысокий холм, по склонам кольцами выстроились бревенчатые дома. Даже издали можно было увидеть рогатки у стен – достаточно закрыть ими промежутки между строениями, и получится пара внутренних оборонительных линий.
– Четырнадцатый форпост, – устало бросил Диадох в ответ на вопрос Влада.
– Это город?
– Это не пойми что. Раньше сюда селились те, кого из Новограда выгоняли, потом, после всех этих секвестров и распрей церковных, народ с монастырских северных земель
– За сколько такой до Новограда дойдет?
– Ну уж побыстрее, чем мы.
– Договориться можно, чтобы нас отвезли?
– Форпостники жадны больно…
– Оружие возьмут?
– Да они все возьмут, даже шкуру твою собственную. Говорю же – очень жадные. Можно попробовать сговориться – им лодка, нам дорога. Но, думаю, еще что-нибудь сдерут. И нечистые вещи за борт сразу бросайте или припрячьте их хорошенько. Если увидят, то худо нам придется. А на вас еще и крестов нет, так что запахнитесь все. Ох и попаду я с вами к луддитам на тяжкий разговор!
Хозяин лодок был по местным меркам высок – примерно метр восемьдесят, пузат и бородат до неприличия. Из жестких волосяных косм лишь глаза выглядывали, причем посматривали цепко, ничего не упуская. Диадох, ловя его бегающий взгляд, уговаривал с нешуточным вдохновением:
– Плохой человек с мишем странствовать не будет, так что все мы люди богобоязненные и закон чтим. Ни разору, ни другого убытка от нас ждать не надо. С лодкой тоже не обманем, а челн наш хорош и в хозяйстве пригодится.
– И чем же он так хорош? – прохрипел бородач. – Горбатый, тяжелый, еще и течет в сотне мест небось.
– Что ты! Как можно! На дно взгляни – ни капли сырости и ни пятнышка гнили. Всем хороша лодка, до слез жалко отдавать.
– Да челн это заповский, корявый, как все их нечистое добро. На кой мне такое убожество сдалось?
– Господа не гневи! Какое же это убожество?! Да в него зерна сто пудов влезет, еще и место останется. Ты как на ярмарку подашься, прицепишь груженый к себе и лишний товар привезешь.
В глазах бородача промелькнул огонек заинтересованности, и он уже другим тоном уточнил:
– А откуда у вас этот челн?
– Да у запов и взят. Миш с товарищами побил их, меня из неволи вызволил. Там еще один челн остался, но не было народа и его тащить.
– Это каким надо быть упоком, чтобы добро оставить! – возмутился бородач. – Нет гребцов, так на буксир взять надо было.
– Девка у нас болезная, ей биота свежая нужна, самая сильная, какой у вас быть не может, вот и спешим в Новоград. А с челном на буксире спешки не получится – задерживать будет.
– Тогда понятно – девка все же подороже такого корыта будет, – согласился бородатый. – Если такое дело, дам я вам лодку и ребят расторопных. Только спешка – дело для судна вредное, и челна за такое маловато будет.
– Да Бога не гневи! До Новограда отсюда всего ничего!
– Так-то оно так, но вверх придется идти, а трудно это по малой воде.
– Какое трудно! Да тут течения, почитай, вообще нет! И в придачу орехов разных два мешка полных, ржи мешок почти полный! Да за такое всех нас на руках до Новограда где угодно донесут, еще и бегом, хором благодаря всю дорогу!