Испорченный/Зараза (др. перевод)

Дженнингс Сайрита Л.

Элии кивает, упершись головой в подушку с плотно закрытыми глазами.

— Да. Лучше, чем хорошо.

Я вытаскиваю член и погружаю его снова, потянув ее к себе за плечо. Мы оба стонем в унисон, и ее колени дрожат.

— Хорошо? — я не могу понять, почему спрашиваю снова, так как точно знаю, что хорошо. Я просто чувствую, как это хорошо для нее.

— Да, — мурлычет она между моими толчками.

Я не могу больше сдерживаться и отпускаю свое желание, начиная входить в нее с яростным напряжением. Я наклоняюсь вперед и целую ее спину, заглушая свои стоны удовольствия ее кожей и волосами.

Она поворачивает голову, и мои губы мгновенно находят ее.

Если бы это было другое время, и я был бы другим мужчиной, находящимся глубоко внутри другой женщины, то я бы смотрел в ее глаза и видел бы только, как мое тело погружается и вкручивается в нее. Но она смотрит на меня с любовью и лаской, и взгляд чистого экстаза застывает на ее лице. Я перекидываю на другое плечо ее волосы и прохожусь языком по ее шее к уху. Когда ее спина выгибается, и по ее телу пробегает первая дрожь оргазма, я шепчу: «Я люблю тебя», потому что хочу, чтобы эти слова были единственным, что она слышит, когда кончает для меня. Только для меня.

Независимо от моих чувств к Элли, а чувства действительно есть, я не тот мужчина, и она не та женщина. И единственное время, которое у нас есть — это прямо сейчас. Произнесенные слова могут вызвать только искры смущения и конфликты для нас обоих. Поэтому я проглатываю оба наших стона капитуляции и отдаю ей часть себя, единственное, что я могу ей отдать. Часть себя, которая дрожит и пульсирует от боли и удовольствия, которые переплетаются воедино. Пока жар и холод несутся по моей спине, и мои конечности слишком напряжены, чтобы двигаться, я выпускаю все это в нее, все — страх, гнев, блаженство от того, что она просто находится в моих руках, — все это принадлежит ей.

Я принадлежу ей.

*

Что-то выталкивает меня из сна, но я пытаюсь с этим бороться. Я не хочу двигаться, мне даже не хочется дышать. Но из гостиной опять доносится этот звук, и я понимаю, что должен выбраться из кровати и оставить теплое тело Элли.

Черт. Мой телефон.

Тусклый свет пробивается сквозь жалюзи, похоже, мы занимались сексом и проспали весь день. Были разговоры, немного еды, даже немного питья, но, в основном, мы целовались, прикасались и вжимались в тела друг друга, воспаряя за пределы удовольствия.

Нежно и медленно, насколько способен, я вытаскиваю руку из-под нее. Она шевелится, бормочет что-то неразборчивое, потом опять продолжает мягко похрапывать. Я качаю головой и, тихо посмеиваясь, направляюсь в гостиную. До Элли, женщины, с которыми я был, выглядели, как супермодели даже во сне. Волосы и макияж каким-то образом оставались на своих местах. Часть меня даже не верила, что они по-настоящему спали, вероятно, просто прикрывали свои длинные ресницы и застывали, как восковые статуи, на кровати. Но с Элли все было по-другому, более реально что ли. Ее рыжие волосы в завитушках покрывали наши лица. Она похрапывает, но не громко, из чего я понимаю, что она спит. А в уголке ее рта скапливается капелька слюны.

Возможно, все женщины действительно спят таким образом. Я не знаю. Я никогда не оставался с кем-то достаточно долго, чтобы узнать так ли это.

Я следую

на звук телефона и нахожу его на журнальном столике. Как всегда пропущенные вызовы и текстовые сообщения от Хайди. Одно от Дианы. Еще есть от Рику, интересующегося все ли в порядке. Я игнорирую их и обнуляю вместе с еще полдюжины горячих гугл-новостей, засоряющих мой экран.

Горячие новости...

Только что поступила инф...

Шокирующая правда раскрыта...

Все тоже собачье дерьмо, но с другим заголовком. Но я не могу оторвать глаза от экрана, на котором вижу это лицо и имя. Волк в овечьей шкуре, плачет лживыми слезами раскаяния и тоски.

Шокирующее откровение Эвана Карра: я отправил жену к секс-терапевту.

Ранее сегодня, в пресс-релизе, Эван Карр сообщил, что он ужасно сожалеет, что отправил жену, Элисон Эллиот Карр к знаменитому секс-терапевту Джастису Дрейку, так как был уверен, что Дрейк был профессионалом по интимным отношениям, а не сексуальным извращенцем.

«Когда нам впервые рассказали о мистере Дрейке и его практике, мы думали, что это поможет Эллисон поднять уверенность в себе и раскрыть свою сексуальность, — сказал светский лев. — Мы подписались под предположением, так как думали, что это положительно повлияет на наш брак. Мы не знали и толики того, что Джастис Дрейк был действительно совсем другим. Я бы никогда не поставил свою жену в такую ситуацию, если бы знал».

Чуть не плачущий Карр говорит, что он сделает все от него зависящее, чтобы найти свою жену и вернуть ее обратно. «Ее место рядом со мной, — говорит он. — Не с каким-то наемником, который продал нам ложь. Я даже не могу представить, что он мог бы сделать с Элли или бог знает с кем еще».

Эван Карр предоставил файлы регистрационных форм, сказав, что женщины отправляются в неизвестное место, где у них не будет никаких контактов с внешним миром в течение шести недель. Когда его спросили о самой личности Джастиса Дрейка, Карр отрицательно покачал головой.

«Никто никогда не видел его. Я даже не могу быть уверен, что он мужчина. Все контакты осуществлялись через его рекламного агента или по электронной почте».

Рекламный агент Дрейка, Хайди ДюКейн, была недоступна для комментариев.

Я набираю номер призрачной блондинки, мой пульс отдается болью в голове.

— Тебе повезло, что я разгребаю это дерьмо, — говорит Хайди после первого гудка. — Я хотела уже штурмовать ваше маленькое любовное гнездышко и вытаскивать оттуда твою задницу.

— Где ты? — мой голос хрипит от сна и раздражения.

— Направляюсь обратно в Нью-Йорк, но сперва пришлось сделать остановку, — она делает паузу, чтобы дать инструкции водителю, направляясь к отелю на Мичиган-авеню. — Появилась кое-какая информация, и я хочу это проверить.