История одной любви
Шрифт:
– Элиза, мы со Стоуном – одиннадцатое поколение существ.
Я похолодела, но поспешно прикрыла его рот ладонью пока он не вздумал выдать мне еще каких-нибудь секретов, тем самым спровоцировав безумие.
– Не думай об этом. Верь мне, Ройс. Ты ведь призвал меня сюда с этой целью. Мы столько прошли вместе. Уверена, не зря. Только не делай ничего из того, что может ускорить необратимый процесс. Обещай мне!
Сдавшись, Зверь склонил голову, целуя мои дрожащие ладони.
Я хотела спросить сколько у меня есть времени,
– Я бы не отказалась от горячего чая и зелья от головной боли, - поежилась под его внимательным взглядом, виновато улыбнувшись.
Мужчина кивнул и направился вниз.
Замок спал. Мы решили устроиться прямо в кухне, чтобы не будить уставших слуг. Последние дни выдались не из легких.
Зелье начало действовать быстро, и я вернулась к уже ставшим привычными рассуждениям вслух.
– Вайолет написала, что попала в логово чудовищ, значит вы ей все рассказали, тем самым спровоцировав безумие у твоего отца и твое изменение. Нет, не отвечай! – испуганно вскинулась я.
– Это не действует так, Элиза. Ты сама пришла к такому выводу, - мягко ответил мне граф, успокаивающе погладив по руке.
Да, я действительно перенервничала от таких новостей, но повод у меня явно был, с этим не поспоришь.
Кивнув, вернулась к остывающему чаю, смотря на плавающие в нем чаинки.
– Неужели столько поколений ди Трейтов страдали этим, и никто не смог исполнить пророчество? Хотя, наверное, не все пытались, - догадалась я, вспомнив портрет одинокого предка Ройса.
Видимо, он предпочел не мучить ни в чем не повинных девушек.
О такой «особенности» не упоминают, когда делают предложение. Это становится известно многим позже, когда жена уже прочно замужем, да еще и с детьми.
Граф не мешал моим умозаключениям, но по его обреченному взгляду видела, что была права.
У меня защемило в груди, и я потянулась к нему, несмело обнимая и прижимаясь к широкой груди.
Так и уснула в его объятиях, не в силах сопротивляться зелью и умиротворению, что ощущала только рядом с ним…
А утром развила бурную деятельность, подгоняемая ночными новостями. Потрясение несколько улеглось и теперь я могла рассуждать здраво.
Отказавшись от мысли поговорить с кем-то из семьи, попросила у Ройса разрешение осмотреть спальни, где когда-то жили остальные его родственники.
Судя по опыту, так я узнаю гораздо больше.
Уже выходя, заметила, что у графа в руках письмо от Мэйвена. Там была всего пара строк, но содержание не понравилось мужчине, так как было нещадно смято и брошено в огонь.
Поддавшись порыву, дождалась, когда Ройс неслышно покинет столовую, и метнулась к камину, выуживая порядком обгоревшее послание.
«… готово и будет у меня. Когда решишься, дай знать. Мэйвен»
Уничтожив письмо, поспешно поднялась, отряхивая руки, так как в столовую заглянул
– Хозяин велел проводить Вас, леди Элиза. Какую из комнат в первую очередь желаете посетить?
Стараясь ничем не выдать своего преступного любопытства, попросила отвести в спальню отца Ройса.
Но, увы, там меня ждала неудача. Несмотря на то, что, как сообщил дворецкий, в комнатах после печальных событий ничего не трогали, мне мало что сказали ровные стопки белоснежных рубашек, строгие камзолы в гардеробной и серебряный набор личных принадлежностей графа, среди которых бритва, зеркало, гребень и портсигар.
Все строго, без излишеств, но явно хорошего качества.
– У него был кабинет? Бумаги? Письма?
– Кабинет сейчас в распоряжении Хозяина. Об остальном Вам лучше поинтересоваться у него, - учтиво склонил голову дворецкий и распахнул следующую дверь.
А вот комната графиня была более обжита. Хоть внутри и царило запустение. За последние годы пророчество постаралось на славу, разрушая замок и изгоняя его обитателей.
Осматривая секретер матери Ройса, я наткнула на шкатулку, в которой та, судя по всему, хранила дорогие сердцу вещи.
Среди нескольких безделушек, пары шелковых лент, засушенного цветка и детских рисунков, я обнаружила небольшой портрет. Русоволосый мужчина с лихо подкрученными усами взирал на меня с легким прищуром и насмешливой улыбкой на губах. Он будто бросал вызов и намекал на то, что вскружил уже не одну голову и разбил не один десяток сердец.
Этакий молодой повеса, в которого вполне могла быть влюблена графиня. Ведь ее против воли выдали замуж родители.
И все бы ничего. Я бы вернула портрет на место и благополучно забыла о нем, если бы не одно «но». Если не считать очков и высокомерного взгляда, Мэйвен был точной копией этого незнакомка. Уверена, брату Ройса тоже бы пошли усы. Вот только характером он явно пошел в кого-то другого.
Бросив короткий взгляд на замершего подле меня дворецкого, отметила, что тот ожидает моих вопросов, но я слишком хорошо помнила сказанное Ройсом ночью и теперь буду избегать расспрашивать о чем-то слуг, дабы те случайно не проговорились и не навредили графу.
Убрав портрет в шкатулку, решила больше не копаться в вещах матери Ройса и попросила показать комнату, которую в детстве занимали братья.
Детские располагались этажом ниже и представляли собой целый ряд смежных комнат. По всей видимости, до определенного возраста здесь жили все дети семьи ди Трейт.
Здесь меня, по больше части, интересовали старые детские рисунки и записи. Я надеялась найти что-то относящееся к родовому недугу и не прогадала, в одной из папок откопав пожелтевший, но вполне целый рисунок, на котором было изображено чудовище. Детская рука очень точно прописало детали и даже раскрасило разноцветными карандашами. А в уголке была выведена надпись: «Дедушка Матиаз».