Иван Болотников
Шрифт:
Игоська тяжко вздохнул, кисло посмотрел на ватагу.
– Быть по-твоему, Мефодий Кузьмич.
– Ну то-то. Гуляй, молодцы.
Ярыжки поплелись в гору. Иванка поглядел вслед, вспомнил про деда Лапотка и ступил к Мефодию Кузьмичу.
– И нам можно?
– Отчего ж нельзя, ступайте. Но уговор тот же – питухов на судне не держу, – глаза купца были строгими.
– Попрощаться нам надо. Сюда с каликами брели, – признался Болотников.
– То дело доброе,
Иванка и Васюта догнали артель. Игоська оценивающе глянул на обоих, спросил:
– Никак, с нами пойдете?
– С вами.
– И далече?
– А пока купец не выгонит.
– Купец? – сузил глаза Игоська. – А ведаешь ли ты, паря, что на Волге не купец, артель верховодит? Не ведаешь. Так вот мотай на ус. Купец на воде никто, клоп в углу. Он един середь нас, и ежели артели будет не слю-бен – тут ему и хана. В куль – ив воду. Волга, брат.
– Выходит, рисковый мужик Мефодий Кузьмич.
– Без риску купца не бывает.
Поднялись к крепости. Через Волжские ворота прошли в Рубленый город; потолкались по торговым рядам, выпили сбитня и свернули на Ильинку.
Недалеко от боярского подворья мужики рубили новую церковь. Звенели топоры, летела белая легкая стружка, духовито пахло смолистой сосной. Возле сруба прохаживался тучный боярин в бобровой шубе. Глаза маленькие, заплывшие, черная борода копной. Тыкал посохом, изрекал:
– Красно храм ставьте, не посрамите. Я, чать, сто рублев святым отцам отвалил.
– Не сумлевайся, батюшка Фотей Нилыч, храм поставим благолепый. Не пропадет твоя мошна, – со скрытой усмешкой произнес старый мастер, кланяясь боярину.
Мимо Фотея Нилыча, шлепая по луже босыми ногами, пробежал рыжий мальчонка в длинной до пят рубахе. Обрызнул боярину шубу. Тот стукнул о землю посохом.
– Подь сюда, нечестивец!
Мальчонка подошел, испуганно втянув голову в плечи.
– Вот тебе, поганец!
Боярин с силой огрел мальчонку посохом, тот вскрикнул и, скорчившись от боли, закатался по земле.
Болотников тяжело и насупленно шагнул к боярину.
– Аль можно так?
– Прочь! – глаза Фотея налились кровью. – Дожили! Смерд боярина попрекает.
Иванка вспыхнул, неведомая злая сила толкнула к боярину; выхватил посох, ударил.
– Караул! – завопил Фотей Нилыч.
Болотников ударил в другой раз, в третий, сбил боярина наземь. Посох переломился.
Подскочил Васюта, рванул Болотникова за плечо.
– Ныряй к соловью! 173
Мимо ехал извозчик верхом на коне; Иванка и Васюта прыгнули в возок.
– Гони, борода!
Извозчик
– Проворь, буланая!
Возок затерялся в узких, кривых улочках. Извозчик остановил лошадь подле глухого монастырского подворья, глянул на Иванку, крутнул головой.
– Смел ты, паря… И поделом Фотею. Лют!
Болотников протянул полушку, извозчик отказался.
– Не. С таких не беру… Знатно ты боярина попотчевал.
Иванка и Васюта встретились с нищебродами у храма Ильи Пророка 174 . Братия ожидала вечерню, расположившись на лужайке у ограды; развязав котомки и переметные сумки, трапезовали.
– Ну как помолились, старцы? – спросил Болотников.
– Помолились, чадо. Поснедай с нами, – молвил дед Лапоток.
– Спасибо, сыты мы… Попрощаться пришли.
– Попрощаться?.. Куды ж удумали, чада?
– По Волге с купцом поплывем. В судовые ярыжки нанялись, старче.
Дед Лапоток перестал жевать, повернулся к Волге, обхватив крепкими жилистыми руками колени. Лицо стало задумчивым.
– Когда-то и мне довелось плыть на струге. Под Казань ходил с ратью Ивана Грозного. Тогда я ишо зрячим был, белый свет видел.
Замолчал, вспомнив далекую молодость, и, казалось, посветлел лицом. Потом вздохнул и вновь заговорил:
– Чую, не для того вы сюда шли, чтоб к купцу наниматься. Не так ли?
– Воистину, старче.
– Ведал то, сердцем ведал, молодшие. Пойдете вы дале, к простору, где нет ни купцов, ни бояр.
– И на сей раз угадал, старче. В Поле наша дорога.
– Жаль, очи не зрят, а то бы с вами пошел. В Диком Поле я не бывал, молодшие, однако много о нем наслышан. Дай-то вам бог доброго пути.
Герасим, сидевший возле Лапотка, вдруг встрепенулся и привстал на колени, вглядываясь в боярина, идущего к храму.
– Он… Он, треклятый. Глянь, братия.
Нищеброды уставились на боярина, зло загалдели:
– Матерой. Ишь, пузо нажрал.
– Убивец!
– Покарай его, всевышний!
Признали боярина и Иванка с Васютой: то был Фотей
Нилыч. Шел скособочась, тяжело припадая на левую ногу.
– Аль встречались с ним? – усмехнулся Иванка.
– Свел господь, – насупился Герасим. – Это тот самый, что Николушку нашего порешил. У-у, треклятый!
Боярин был далеко, не слышал, но нищеброды загалдели еще злее и громче. Оборвал шум Лапоток:
– Угомонись, братия! Словами горю не поможешь… Тут иное надобно.
Нищеброды смолкли, глянули на Лапотка.