Иван Васильевич – грозный царь всея Руси
Шрифт:
А в 1515 г. Иосиф Волоцкий преставился, и Вассиан вообще перестал стесняться. Он породил легенду о вражде между преподобными Нилом Сорским и Иосифом Волоцким. Громил позицию «иосифлян», якобы защищавших богатства монастырей и требующих уничтожать еретиков, противопоставляя им позицию преподобного Нила – против церковной собственности и против казней. Лжи здесь предостаточно. Иосиф Волоцкий никогда не выступал за обогащение монастырей – но земельные владения помогали монахам вести просветительскую работу, лечить больных, помогать бедным и сиротам, кормить голодающих во время неурожая (что и делал святой Иосиф в своей обители).
А
В Церкви Вассиан развил очень бурную деятельность. Заявлял, что в святых правилах есть противоречия с Евангелием и Апостолом. Сообщник-митрополит Варлаам поручил ему отработку новой Кормчей книги. Доктор исторических наук И.Я. Фроянов отметил много общего между Кормчей Вассиана Косого и Кормчей, составленной еретиком Иваном Волком Курицыным, делая вывод: «Относительно мировоззрения Вассиана Патрикеева заметим, что оно являлось смягченным и, так сказать, укороченным (что зависело от конкретных условий времени 1510–1520-х гг.) вариантом “ереси жидовствующих”» [73]. Или, уточним, более скрытным вариантом.
Несомненный талант публициста Вассиан нацелил на расшатывание Церкви. Монашество он вообще ненавидел. Бичевал его пороки – праздность, обжорство, пьянство. Хотя для подавляющего большинства русских монахов, получавших весьма скудное монастырское содержание, это было совершенно чуждо. В отличие от самого Вассиана. Зиновий Отенский, тоже монах, не без оснований обличал его: «Когда жил Вассиан в Симоновом монастыре, то не изволил он есть симоновского брашна, хлеба ржаного и варенья из капусты и свеклы. Млека промозглого и пива чистительного желудку монастырского не пил. Ел же мних Васиан брашно, приносимое от трапезы Великого Князя – хлеба пленичные и чистые и крупичатые и прочие сладкие брашна. А пил сей нестяжатель романею, бастр, мушкатель, рейнское белое вино» [74].
И с особенной яростью он обрушивался на церковное землевладение, подталкивая Василия Ивановича к секуляризации. Впрочем, вопрос это был очень неоднозначный. Митрополичьи, владычные, монастырские земли действительно имели тенденцию разрастаться. Часто бояре жертвовали села и деревни, чтобы монахи молились о душе вкладчика или его близких. Завещали свои владения хозяева, не имеющие наследников. В результате к XVI в. Церкви и монастырям принадлежало около трети обрабатываемых земель! Все труднее было наделять поместьями детей боярских, снижался приток податей в казну. Но Василий Иванович,
Хотя «старец» при нем вошел в огромную силу. Переводчик богослужебных книг Максим Медоварцев характеризовал его: «Он был великий временной человек у великого князя ближний» [75]. Преследования еретиков под его влиянием совсем свернулись. Но объяснять это гуманизмом Вассиана нет никаких оснований. Из Заволжья священник Серапион встревоженно написал государю, что среди местных сторонников Вассиана гнездится ересь. Но «старец» добился, чтобы священника представили ему на допрос: «И поп сказал так, как в грамоте писано. И старец Васьян князь просил попа на пытку, и попа пытали, и ногу изломали, и поп и умер» [76].
Однако духовенство озаботилось опасными тенденциями. Архиереи сорганизовались и в декабре 1521 г. добились «сведения» с престола митрополита Варлама, на его место избрали игумена Иосифо-Волоцкого монастыря Даниила. В его лице Косой получил серьезного противника, борца за чистоту Православия. Но «старец» набрал такое могущество, что еще несколько лет оставался неуязвимым даже для митрополита. В 1526 г. ересь обнаружил архиепископ Ростовский. Его нельзя было уничтожить, как безвестного попа Серапиона. Но Косой добился от великого князя грамоты о неподсудности «заволжских старцев» архиепископу [77].
Он обзавелся и помощниками. Одним из них стал Максим Грек (Михаил Тиволис), личность с очень бурным прошлым. В юности он жил в Париже, учился в Италии, постигал науку «гуманистов», неоплатоников, а заодно астрологию и порочие оккультные дисциплины. Перешел из православия в католицизм, принял постриг в доминиканском монастыре. Но, как свидетельствовал боярин Михаил Захарьин, оказался в числе 200 человек, обучавшихся «любомудрию философьскому и всякой премудрости», которые «уклонилися и вступили в жидовский закон и учение» [78]. Уличенный в этом, он бежал на Афон, постригся во второй раз, в православные монахи.
В 1515 г. великий князь направил на Афон посольство с просьбой прислать ученого инока Савву для перевода греческих книг на церковнославянский язык. Но неведомым образом вместо Саввы командировали Максима, хотя он не знал ни церковнославянского, ни русского. Историки обратили внимание еще на ряд загадок. Посольство почему-то задержали в Константинополе, а потом Максим Грек на целых два года остановился в Крыму. И.Я. Фроянов показал, что за этим стояли некие внешние силы: «Таким образом, Максим Грек приехал в Москву отнюдь не новичком, которому нееизвестно было положение дел на Руси, а осведомленным человеком, прошедшим специальную подготовку. Логично предположить, что все это он получил в Крыму» [79].
Великий князь и митрополит приняли его радушно, но он сразу стал нащупывать связи с оппозиционными боярами, «нестяжателями», с неофициальным представителем Ватикана в Москве, доктором Николаем Немчином. Поселили Максима в Чудовом монастыре, но вскоре он перебрался в Симонов, к Вассиану. «Едва появившись в Москве, Максим Грек стал сподвижником Вассиана Патрикеева. Между ними установилась идейная близость. Необходимо еще раз подчеркнуть, что с приездом Максима Грека заметно активизировалась деятельность Вассиана Косого, получившего новый (и что важно отметить) внешний импульс, источник которого находился за пределами Руси» [79].