Из-под пяты веков
Шрифт:
было при стариках? Нас не было при стариках. Мы ничего не знаем, как старики жили.
Выходит так: не видел, а поверь. Зачем верить, раз я не видел? Мы – тёмные люди, старики
ещё темнее нас были. Зачем верить тому, которое из потёмок идёт?
– Ты уже не в большевики ли записался? – насмехается церковный староста.
– Большевики в тундре – старики. Мой старик-большевик велел мне женку брата в жены
взять, а я не люблю. Я не хотел её. Он говорит: «Так водилось с тех
На что мне земля? Пусть стоит земля, а мне надо женку. Женки брата я не хотел, а старик
велел. Что вышло? Я пить стал. Стал в карты играть. Женка не издыхает, и я буду пить и
играть, пока она не издохнет. Она не издохнет – сам я издохну. Ы-ых!.. Пропащий я человек!..
Скрипит зубами Иван Максимович, и из глаз его текут слёзы. А Шоркунчик и церковный
староста только этого и ждут. Староста обхватывает шею Ивана Максимовича и в ухо ему
кричит участливо:
– Эх, дружок ты мой! С кем грех да беда не живёт? Ну, только супротив воли отца, хоть и
покойного, грех идти: накажет бог!
А Шоркунчик по самолюбию Ивана Максимовича крепко ударяет:
– Иван Максимович! Друг!.. От тебя ли такое слышу? Кто ты: баба или мужик? Пристало
ли мужику слёзы лить? Нет, друг, прямо скажу – не пристало. Да... Мужик, ежели горе его
1 Выненец – ненец-тундровик, кочевник.
настигнет, он возьмёт вот такой стакашек да опрокинет. Для здоровья пользительно и на
душе – мир да тишина.
– Правду, правду говоришь, Никита Ефремович, – поддерживает Шоркунчика вся
компания.
– Налей-ко! – хрипит Иван Максимович.
У Шоркунчика стакан до краёв уже заранее налит.
– Кушай на доброе здоровье, Иван Максимович! И плюнь ты на это дело. Играть будем и
пить будем!
– Пить и играть! Играть и пить! – кричит Иван Максимович. – Правильно слово сказал,
друг! Подвинься сюда, друг: целовать хочу тебя.
Шоркунчик крепко обнимает его за шею и крепко целует в губы.
– Люблю, – кричит, – правильный ты человек! Вот за эго самое и люблю тебя.
Начинается азартная игра. У Ивана Максимовича не оказывается денег. Он тащит мешок
со шкурками из-под стола.
– Двух песцов на кон ставлю, – заявляет он заплетающимся языком.
Шоркунчик, и староста делают строгие лица. Староста даже встаёт. Шоркунчик
торопливо бормочет:
– Я на пушнину не играю.
– А на что... играешь?
– На деньги, Иван Максимович. Только на деньги!
– Шкуры – не деньги?..
– Не деньги. Нельзя на шкуры. Нынешняя власть засудить нас может, ежели мы примем
от тебя шкуры. Ты сам знаешь это. Сонет тебе такой даю: продай шкуры, играй на деньги.
Иван Максимович вытаскивает
– Твоя цена – мои деньги. Бери!
Шоркунчик отстраняет рукой шкурки.
– Не беру. Не занимаюсь этим делом. Пошли вот кого-нибудь из ребят, пусть продадут.
– П-пусть... Я на всё согласен.
– Беги, Микола, – подмигивает одному из подставных игроков Шоркунчик, – одним
духом лети!
Парень сгребает со стола пушистые белые шкурки и прячет их за пазуху. Выписывая
ногами замысловатые, путаные фигуры, он идёт к двери. Шоркунчик кричит на него:
– Крепись, чёрт! Молодой парень, а раскис с трех стаканов... Растеряешь шкуры – голову
сорвём!
– Б... будь б... бла-агонадёжен!
Но Шоркунчик для «благонадежности» выходит всё же проводить Николая. Закрыв дверь
в комнату, он бесцеремонно, собственной рукой вытаскивает из-за пазухи парня шкуры
– Убирайся на поветь! Полежи в сене там, – шепчет он и возвращается в комнату. Сидит
для отвода глаз минут десяток спокойно, а потом начинает тревожно ёрзать на стуле.
– Что оно долго Микола-то?
Его успокаивают:
– Никола – парень верный.
– А всё же схожу, проведаю.
И идёт. А минуты через две-три возвращается вместе с Николаем и с деньгами в руках.
– Получай, Иван Максимович. По сорок рублей за шкуру на круг дали.
– Н-но? Маловато как быть.
Шоркунчик суёт деньги Николе, но из своих рук не выпускает их.
– Бежи, парень. Скажи: не согласен.
Но Иван Максимович хоть и пьян, а знает, что больше не получить. Надо или игру
бросать, или отдать шкурки за то, что дают. Он хочет играть. Поэтому хватает Шоркунчика за
руку.
– Сюда давай. Чего время терять? Играть хочу.
Иван Максимович очень быстро проигрывает всё содержимое мешка. И мирится с этим.
Ему кажется, что это так и полагается, что это тоже идёт из какого-то тёмного далёка, которое
он не особенно любит, но которого суеверно боится.
Когда он проспится, «друзья» опохмелят его. Веселый, с песнями поедет он в тундру –
добывать новых песцов.
ПРОИГРЫШ
1
Когда сотрутся все признаки граней между ночью и днём, значит, в тундру идёт весна...
Ненцы торопливо готовятся к перекочевке на побережье льдистого моря: там не так
силён натиск гнуса, там не только обилие пищи для оленей, но и никем не считанное
количество дичи и нежной, жирной рыбы. Самое же главное – там, на берегах студёного
моря, неоглядны, бескрайны просторы, милые кочевнику так же, как птице.