Из-под пяты веков
Шрифт:
– Вы-хо-ди... и-и... и-и...
Больно Степану. Так больно – кричать хочется, плакать. И заплакал бы или бросился бы
на своих мучителей с кулаками, да помешал отец, зарычавший:
– Волк бежит, ушканов всех сожрёт!
С визгом бросились ребятишки в разные стороны. Запутались в закулисной тесноте.
Одну кулису прорвали, другую опрокинули. Побарахтались бесформенной кучей на сцене и
горохом раскатились по залу, ловко увертываясь от объятий бегающего на четвереньках
воющего волком Проигрыша.
1 Ушканы – зайцы.
Отлип Степан от окна. Вышел на сцену. Нахмурил чёрные брови: отцу хотел крикнуть
обидное, злое.
За то злое хотел крикнуть, что не любит отец матери, обижает её. За то, что пьяный в
школу пришёл. За то, что в карты играет. За то, что себя смешным в глазах других делает. За
то, что его – Степана – на посмешище ребятам выставляет.
Но увидел со сцены отца, комично передававшего волчью побежку, и прошла злость.
Смешно стало.
Школяры в восторге начали прыгать по залу на четвереньках вместе с отцом Степана. Но
они уже не волка передразнивали, а самого Ивана Максимовича. Смешно задрав головы, они
подвывали Проигрышу.
Понял Степан, что «волчье представление» поведёт к злым шуткам над ним самим. Смех
оборвался. Жалко стало отца и себя самого. Прыгнул со сцены – и к отцу:
– Встань, отец! Стыдно...
Сам зарделся. На черных глазах заблестела влага. Чёрные брови напружились.
Иван Максимович как будто из лодки в холодную воду вывалился: сразу протрезвел.
Быстро поднявшись на ноги, до боли сжал плечи сына.
– Ты... Степан Иванович... Мой сын... Ты мне сказываешь это?
Степан хотел сказать что-то... В глазах прочитал отец совет сына и поднял его за
подмышки выше своей головы.
– Люблю!.. Молодец, Степан Иванович!
– Иди спать, отец, – тихим, но настойчивым тоном сказал поднятый на воздух Степан.
– Иду... Ты говоришь, и я иду. Завтра поедем. – И поставил осторожно Степана на пол.
– Дай только с ребятами проститься. Можно?
И, не дождавшись ответа, набрал в легкие воздух, поднял голову:
– Прощай, мошкара! Гэ-эть!..
Давясь хохотом, разнобойно ответили в сорок глоток:
– Прощай наперво! О-о...
С треском захлопнулась входная дверь, и в зале началось такое!.. Всё, что только что
было, передавалось теперь в лицах и бессовестно перевиралось и коверкалось.
А Степану жарко. Не от ребячьих насмешек жарко – от отцовских слов. От жары в зале
кажется тесно, и Степан, перескакивая через ребят, изображающих его отца, выбегает на
улицу.
2
Проигрыш шёл из школы и сам с собой разговаривал:
– Мой сын Степан Иванович хорошо сказал: «Иди
я сына слушаю. Потому слушаю – один у меня сын. У-умный сын растёт! Сын не будет
играть в карты. Сын не будет вина пить. Сын – один. Ему не надо в жёны брать жену брата.
Он возьмет такую жену, какую ему надо. Он будет любить жену. Жена будет любить его. А я
не люблю свою жену. Потому не люблю – не моя она жена, жена брата моего. Мой отец
сказал: «Умер твой брат, ты возьмёшь его жену себе в жёны». Я отца слушал. Я сделал жену
брата моей женой. Что вышло? Хорошо вышло? Худо? Худо вышло. Пить стал вино. В карты
стал играть. Потому пить стал, играть стал – не хотел брать жены брата в жёны себе. Отец
заставил. Потому заставил – закон такой в тундре есть. Закон такой в тундре был десять лет
тому назад. Такой закон был сто годов назад. И десять сотен годов назад был такой закон. Я
не смел пойти против закона. Сыну – Степану Ивановичу – не надо идти против закона.
Потому не надо – он один у меня. Это хорошо. Хорошо! Когда он вырастет, жену возьмёт,
детей будет иметь. Тогда мой род будет жить. Хорошо! А умрёт сын до женитьбы? Ой, худо!
То опять совсем худо! Худо, как всего ребят – один сын. Других моя жена не даёт. Почему не
даёт? Не знаю, не знаю. Ой, ой, худо!.. Надо ребят. Надо много ребят. Тогда – хорошо. Теперь
один сын. Это – худо. Умный сын. Такой умный, как мой отец, как я сам. Хорошо, как жить
будет. Не будет жить – жену убью, на другой женюсь. Убью!..
Проигрыш остановился. Раскрыл темные щелки глаз во всю ширину и ещё раз спокойно
сказал:
– Убью... Скажу – сама издохла. Так будет, как сын умрёт. Сын – умный. Сына слушать
буду: пойду спать... Куда?
Посмотрел, пошатываясь, на все дома: на каждый дом пальцем показывать стал,
приговаривая:
– В этот? Не хочу. В этот тоже не хочу. . Не хочу к русакам, не хочу к ижемцам. Пойду к
едомцу1 Естошке. Скажу ему: «Спать к тебе пришел». Естошка вина не пьёт, в карты не
играет. У него спать – вина пить, не надо, в карты играть тоже не надо. Это хорошо: спать
много можно. Пить тоже можно бы, да сын не велел пить. Сына слушаю. Потому спать иду к
Естошке. Естошка тоже, как я, хороший мужик. У него голова хорошо думает. Моя голова
тоже хорошо думает. Две хороших головы сойдёмся – хорошо поговорим обо всём. Одно
Естошка неладно сделал: тундру бросил, живет, как русак. Ну, то опять его дело. Моя голова
– умная голова, Естошкина голова – умная голова. Две умных головы вместе думать будут.