Из современной английской новеллы

Коллектив авторов

Официант молча разливал вино по бокалам. Он нисколько не потерял самообладания, отметил про себя мистер Майлсон. Он даже не был рассержен.

— Подайте кофе, — распорядилась миссис да Танка.

— Да, мадам.

— Как эти лакеи угодливы! Как я ненавижу угодливость, мистер Майлсон! Я не могла бы выйти замуж за угодливого человека. Я бы не стала женой этого официанта за все сокровища Голконды.

— Да, трудно себе представить, чтобы вы могли стать его женой. Он совсем не в вашем вкусе.

— Зато он в вашем вкусе. Мне кажется, он вам нравится. Может,

мне удалиться, чтобы вы побеседовали с ним наедине?

— Тоже выдумаете! О чем мне с ним беседовать? Я ничего не знаю об этом человеке, за исключением его профессии. И знать не стремлюсь. Это не в моих привычках — разводить тары-бары с официантом, после того как он меня обслужил.

— А мне это не известно. Я не обязана знать, что вы за человек и какие у вас привычки и тайные склонности. Откуда мне знать? Мы ведь только что познакомились.

— Вы нарочно затемняете предмет разговора.

— Вы такой же напыщенный, как да Танка. Да Танка тоже бы сказал: "предмет", "затемнять".

— Меня совершенно не интересует, что сказал бы ваш супруг.

— Предполагается, что вы мой любовник, мистер Майлсон. Не могли бы вы немножко войти в роль? Мой супруг не может вас не интересовать. Вы должны гореть желанием разорвать его на куски. Есть у вас такое желание?

— Я ни разу в жизни не видел этого человека. Я ничего о нем не знаю.

— Ну так притворитесь. Притворитесь хотя бы перед этим официантом. Выкрикните что-нибудь неистовое, когда он будет поблизости. Разразитесь бранью, сквернословьте. Стукните кулаком по столу.

— Меня не предупредили, что я должен буду вести себя подобным образом. Это не в моем характере,

— А что у вас за характер?

— Я застенчив и не люблю показухи.

— Вы мой антагонист. Я не понимаю таких людей, как вы. Вы ничего не добились в жизни. И взялись за такое сомнительное дельце. Где ваше самоуважение?

— Оно проявляется в другом.

— Вы лишены индивидуальности.

— Это пустые слова. Они ничего не значат.

— Любовники всегда лепечут всякий ничего не значащий вздор, учтите это, мистер Майлсон!

Они покинули дежурный зал и в молчании поднялись по лестнице. В спальне миссис да Танка достала из чемодана пеньюар.

— Я переоденусь в ванной комнате. Буду отсутствовать минут десять.

Мистер Майлсон снял костюм и надел пижаму. Почистил зубы, ногти, ополоснул водой лицо. Когда миссис да Танка вернулась, он лежал в постели.

Без платья, в пеньюаре, она показалась мистеру Майлсону малость погрузнее. Мелькнула мысль о корсетах и прочих принадлежностях дамского туалета. От комментариев он воздержался.

Миссис да Танка выключила свет, и они лежали в двуспальной постели под прохладными простынями, не соприкасаясь.

Мистер Майлсон размышлял о том, что после его смерти не так уж много чего сохранится. Он умрет, и в комнате останутся разные вещи — в общем-то, набор бесполезных, никому не нужных предметов, вся ценность которых — в сентиментальных воспоминаниях. Безделушки, папоротники в горшках. Репродукции картин. Коллекция яиц. Птичьих яиц,

которые он собирал мальчишкой. Весь этот хлам сгребут, верно, в кучу и попытаются сжечь. А потом станут небось окуривать комнату, зажгут благовонные свечи — люди ведь всегда ведут себя оскорбительно по отношению к покойникам.

— Почему вы не женились? — спросила миссис да Танка.

— Потому что меня не так уж сильно тянет к женщинам, — ответил он, отбросив всякую осторожность и приготовившись к нападению с ее стороны.

— Вы педераст?

Он был шокирован.

— Нет, конечно.

— Я просто спросила. Эти типы легко соглашаются на такие услуги.

— Из этого еще не следует, что я из их числа.

— Мне не раз казалось, что Хорес Спайр больше по этой части, чем по женской. Невзирая на внимание, которое он мне оказывал.

В детстве она жила в Шропшире. И с той поры полюбила деревню, но не знала ни названий цветов, ни птиц, ни деревьев, да и не хотела знать. Про нее говорили, что она как Алиса в Стране чудес.

— Вы бывали когда-нибудь в Шропшире, мистер Майлсон?

— Нет. Я коренной лондонец. Всю жизнь прожил в одном и том же доме. А теперь этого дома больше нет. На его месте многоквартирные дома. И я живу в "Швейцарском коттедже".

— Я так и предполагала. Мне казалось, что вы должны жить в "Швейцарском коттедже".

— Порой мне не хватает моего садика. В детстве я собирал птичьи яйца на пустырях. Я их и сейчас храню.

Она не хранила ничего. Она слишком часто ставила крест на своем прошлом и если порой и вспоминала его, когда припадет охота, то делала это, не прибегая к помощи материальных свидетельств.

— Суровые факты жизни не пощадили меня, — сказала миссис да Танка. — Впервые я столкнулась с ними в двадцать лет. С тех пор они были моими спутниками всегда.

— Когда срок аренды истек, мне нелегко пришлось. Да, в первое время свыкнуться с этим было нелегко. Мне до последней минуты все как-то не верилось. Той весной я только что посадил новые дельфиниумы у себя в садике.

— Мой отец советовал мне выйти замуж за хорошего человека. Народить детей и жить счастливо. Потом он умер. Я не сделала ни того ни другого. Не знаю почему — просто не было желания. А потом старина Хори Спайр облапил меня как-то раз, и вся недолга. У каждого такая жизнь, какую он себе уготовил, надо полагать. А насчет гомосексуализма — это я потому, что вы заинтересовались этим официантом.

— Нисколько я им не заинтересовался. Я считал, что вы с ним дурно обошлись. Только и всего.

Миссис да Танка курила, и мистер Майлсон нервничал. Из-за создавшейся ситуации вообще и из-за тлевшей во мраке сигареты в частности. Что, если эта женщина вдруг заснет? Ему приходилось слышать о пожарах, возникших в результате небрежного обращения с сигаретой. И в таком состоянии, как у этой особы, с нее еще хватит ткнуть сигаретой куда попало прямо в него. О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи: разве уснешь с мыслью, что проснешься объятый пламенем, под звуки пожарной сирены, возвещающей твою гибель?