Из Вайтрана с любовью
Шрифт:
— Расскажите, что со мной произошло? — спросил я после того, как перекусил.
— Когда взошли луны, ты обратился. Никогда раньше не видел белых волков.
— Мы думали, ты набросишься на нас, — продолжил его товарищ. — Но нет, что-то остановило тебя, и ты побежал по дороге к Гроту Утопленника. Кстати, она недалеко отсюда. Сначала ты съел того белого оленя — прямо сырым.
Боги, я ел сырое мясо? Какой ужас!
— Да, не смотри так. Потом ты ещё кролика загрыз и сожрал. Тоже сырым.
Я убил кролика и сожрал прямо сырым! Вот откуда во рту этот противный солёный вкус и эти
— Когда вы нашли меня?
— Недавно, — ответил третий норд. — Ты лежал в кустах без сознания, совсем голый, свернулся калачиком — удивительно, как ты не замёрз насмерть. Мы разбили лагерь, отнесли тебя ближе к огню, а я прикрыл своим плащом.
Я сжался в комок и схватился за голову. Быть оборотнем — очень, очень странно. Я помню, каким сильным и свободным себя чувствовал, помню, как мне было хорошо. Но жрать сырое мясо и просыпаться непонятно где — это ужасно. Да и сейчас моё самочувствие оставляет желать лучшего. Пожалуй, нечто похожее было, когда я первый раз напился медовухи в «Гарцующей кобыле» — сначала хорошо и приятно, а затем мерзко.
— Кстати, в Гроте Утопленника веселье в самом разгаре, — напомнил стражник. — Мы по очереди ходили туда, смотрели. Куча народу гоняется за оборотнем с золотистой шкурой, и не сказать, что у них что-то получается.
Надо будет спросить, как зовут этих парней — хотя бы для того, чтобы различать их. А то вчера я был слишком занят выслеживанием белого оленя, а затем — расспросом об убийстве девочки и о самом Синдинге.
— И посмотри ещё на луны, — посоветовал его товарищ.
Я поднял голову на небо и изумился: показавшиеся в лучах заходящего солнца луны, особенно Секунда, казались кроваво-красными, небо так же окрашивалось в кровавые тона, что нельзя было объяснить игрой света.
В голову пришли вчерашние слова Хирсина об Игре, которую Он затеял, и на которую мне следует отправиться прямо сейчас. Я пойду один и убью оборотня, о котором говорил Князь. Надену кольцо и постараюсь успеть до того, как солнце скроется за горизонтом и я снова обращусь в зверя.
— Ждите здесь, — приказал я, схватил кольцо и подскочил на ноги.
Как только кольцо оказалось у меня на пальце, я снова почувствовал прилив сил, мои чувства и рефлексы снова обострились. Я всё понимал и осознавал, меня больше не терзали странные и глупые желания.
Я бежал по каменистой дороге. Два шага на вдох, два шага на выдох — я интуитивно поймал этот ритм дыхания, который позволил бы мне бежать быстрее и дольше. И обдумывать то, что не успел.
Тело девочки нашли во дворе фермы, где она жила, на рассвете. Стражники услышали крики, но не успели спасти ребёнка. Синдинг пробормотал признания на месте, отца этой девочки едва сдержали от самосуда над убийцей своего ребёнка. Сам Синдинг говорил, что «не сдержался», «перепутал оленя и ребёнка». Странно, я ведь сдержался от того, чтобы напасть на своих спутников. Я точно запомнил, как победил глупые инстинкты. Может, из-за того, что наша пропаганда всё-таки права, и альтмеры действительно высшая раса?
Я спрыгнул с каменного
— Ты, — позвал кот, — тебя тоже призвала Кровавая Луна?
— Да, — смело ответил я. — Я хочу убить оборотня.
Из груди умирающего послышался не то кашель, не то презрительные смешки.
— Жертва сильна, — прокряхтел каджит. — Сильнее охотников…
Договорить кот не успел — лишился сознания и испустил дух прежде, чем закончил свою мысль. Задача будет явно не из лёгких, придётся применить все свои силы и умения. Придётся выманить зверя. Изобразить лёгкую жертву. Затем успеть укрепить тело заклинанием и ударить молнией. Вдовесок к обострившемуся чутью и слуху буду использовать заклинание обнаружения жизни.
Я направился в перелесок между каменных скал. Отличное место для засады. Нужно быть осторожнее: на месте зверя я бы занял позицию на вершине скалы и спрыгнул на незадачливого охотника.
Укрепил тело заклинанием — на всякий случай, и присмотрелся. Мне показалось, что наверху мелькнула тень, приготовился метнуть молнию в то, что отбросило её. На вершине показалась фигура, страшно освещаемая кровавой Секундой.
— Ты? — голос показался мне знакомым. Я пригляделся внимательнее: шкура оборотня имела необычный золотой оттенок. Видимо, о нём и говорили стражники, сопровождавшие меня.
— Не узнаёшь меня, эльф? — произнёс оборотень.
Синдинг? Что он здесь делает?
— Синдинг?
Мне показалось, что зверь кивнул головой. Как и зачем этот человек сбежал? В тюрьме его жизни пока что ничего не угрожало, напротив, он ждёт там исцеления. К тому же, он не нападает на меня, хотя находится в облике зверя.
— Всё верно, эльф. Хирсин даровал мне новое видение. Он сказал, что если я выиграю в Его Игре, то смогу искупить свою вину перед Ним. Выходит, тебя Он тоже позвал сюда, и мы оба вынуждены играть по Его правилам. Прости, что втянул тебя во всё это.
— Да. По правилам этой игры я должен убить тебя.
До меня донесся обреченный вздох.
— И я это заслужил. Если ты сделаешь это, я не буду тебя винить, и даже пойму. Мне так жаль, что я подвёл госпожу Ненью, она ведь была так добра ко мне…
И снова я слышу это раскаяние — манипулятивное, призванное вызвать жалость и сострадание. Но нет. Этот норд может себя контролировать даже в шкуре зверя. Я на себе испытал, что значит быть оборотнем, но я сдержал себя и не стал убивать сопровождавших меня стражников. Сейчас Синдинг способен вести диалог, даже не пытался нападать на меня — а, следовательно, он контролирует своё поведение. И девочку убил абсолютно осознанно.